— Так вы не говорили о человекобоге, о том, который первый заявил «великое своеволие»? — перебил князь.
— Ни полслова.
— И ко мне вы этой ночью не приходили?
Библиотекарь рассмеялся.
— Визиты я делаю только днем, ночью же я имею обыкновение спать у себя в кровати. Хотелось бы, чтобы и вы, мой дорогой, усвоили себе эту благородную привычку.
— Давайте ключ! — нетерпеливо потребовал князь: он понял, что все равно ничего не добьется.
— Какой ключ?
— Ключ от моей входной двери. Мне, по вашей милости, через окошко вылезать пришлось.
— Я никакого ключа у вас не брал! Оставьте меня! — в свою очередь теряя терпение, закричал библиотекарь. — Оставьте меня, наконец! Сумасшедший! — Он почти выпихнул князя за дверь, захлопнул ее и повернул ключ.
На дворе была туманная белёсая ночь. Газовые фонари, расплываясь тусклыми пятнами, едва маячили.
После бестолкового, все совершенно запутавшего разговора с библиотекарем, князь чувствовал себя неспособным что-либо обдумывать. Он брел без мыслей, в каком-то тупом полузабытье.
В узком темном переулке, пробираясь ощупью вдоль стен, он вдруг на кого-то натолкнулся.
— Merde! — выругалась женщина.
— Пожалуйста, извините! — вежливо, приподнимая шляпу, сказал князь.
В темноте он с трудом различил очертания ее худого тела. Она была легко, не по-зимнему, одета, без шляпы. Темные стриженые волосы падали на глаза. Князь подумал, что она, верно, уже давно таскается по улицам среди тумана в напрасной надежде найти мужчину, который бы согласился взять ее. Он хотел уйти, но вдруг почувствовал, что уйти нельзя. Что-то такое нужно ему было сделать.
— Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен? — спросил он.
— Полезен? — женщина, движением головы отбросив со лба волосы, подняла на князя свое некрасивое, истощенное и бледное лицо. Она, очевидно, не поняла. Не слов его, но непривычного ей со стороны мужчины тона. — Tu ne veux donne pas de moi?
Князь как-то не вслушался в вопрос. Его поразил голос. Низкий, немного осипший от ночной сырости, как бы надорванный и все же грудной и милый, он возбуждал симпатию и жалость.
Князь опять — сильнее — почувствовал, что оставить ее здесь одну нельзя. Что она нуждается и ждет помощи. Молча взял он женщину под руку и, не обменявшись с нею больше ни одним словом, повел ее к себе.
Только перед дверью дома он опомнился. Во-первых, — madame Meterry! Что скажет честная вдова, увидав его с этой женщиной? Во-вторых, — запертая дверь. Не приглашать же ее лезть через окно. Положение казалось безвыходным. Но тут он вдруг увидел лежавший на тротуаре ключ. Старик его, очевидно, потерял или намеренно подбросил. Стараясь не шуметь, князь пропустил женщину вперед и запер за собою дверь. Лампа, которую второпях он забыл погасить, ярко освещала пустую комнату. На столе валялись увядшие цветы. Было сыро. Неприятно пахло перегаром остывшего камина.