Народу становилось все больше, толпа уплотнялась, придвигалась ближе к стенам домов. Там, над головами людей, поднялись и опустились оглобли. Артем догадался: прикатили телегу. На нее поднялся человек в старом аккуратном полувоенном костюме. Жердев выпрямился, впился глазами в оратора, красногвардейцы подтянулись, выровняли строй. Толпа подалась к телеге… Оратор говорил медленно, нудно. Люди разочарованно отворачивались, свертывали цигарки, разговаривали, сплевывая себе под ноги.
Первого оратора сменил здоровенный мужчина в казачьей папахе. Его могучий голосище раскатился по всей площади:
— Граждане! Земляки! Люди русские! За что мы кровь свою проливали? Зачем завоявывали лучшую жизнь? Завоявали себе на шею кровососов. Посадили душегубов к власти, они бражничают, жизню куражат, а мы дохнем от голода. Почему запрещена вольная торговля хлебом? Да потому, что Совдепу выгодно морить людей, доводить их до крайности. Голодного легче захомутить и заставить работать на себя. Не верьте комиссарам, когда они говорят, что хлеба нету. Они лгут, обманывают нас. Хлеб, граждане, запрятан в подвалы, он преет от сырости, комиссарам его некуда девать…
Толпа зашевелилась, загудела пчелиным роем.
— …ночами его возят топить в Селенгу.
— Врешь, мерзавец! — закричал Жердев. Но его крик тонул в грозном рокоте толпы. Отдельные выкрики слились в общий гул возмущения. «Начинается»! — Пальцы Артема, сжимающие винтовку, повлажнели.
— Артем, в случае чего, сколь есть духу — к телеграфу! Там Андраш Ронаи со своими ребятами. Веди их сюда немедленно. А вы, ребята, держите ухо востро. Зря в драку не ввязывайтесь! — Торопливо отдал приказание Жердев и врезался в бурлящую толпу. Расталкивая людей, он пробился к оратору, вскочил на телегу.
— А ну, брысь отсюда, контра! — крикнул он.
Толпа притихла. Тишина была настороженной, тревожной.
— Ты видел, подлая твоя душа, как топили хлеб в Селенге? — Жердев, размахивая кулаками, надвигался на крикуна. Тот пятился. Ростом они были почти одинаковые, только Жердев чуть ли не в два раза тоньше оратора. По толпе прошелестел веселый смешок. К телеге проталкивались какие-то люди, охватывая ее со всех сторон.
— Ты что, язык проглотил? — допрашивал Жердев.
Оратор приободрился, перестал отступать.
— Но-но, потише! Ты не в красном застенке, — он оттолкнул Жердева, повернулся к толпе: — Правда — она завсегда глаза колет. Люди! Комиссары от немцев жалование получают. А главного комиссара, Ленина, прислали из Неметчины в запломбированном вагоне!
Жердев ударил его кулаком по затылку. Оратор взмахнул руками, нырнул в толпу.