Последнее отступление (Калашников) - страница 222

Легкий ветерок всколыхнул занавески на окнах, принес запах нагретой солнцем земли.

Любка вытерла передником слезы, улыбнулась.

— Прости меня, дуру непутевую.

Она проводила Артема за ворота.

В небе клубились черные тучи. Прохладный ветер неслышно пробегал по улицам. Тревожная тьма наплывала на город. Внезапно по черноте туч резанула зелено-голубая ветвистая молния, почти тотчас же в отдалении глухо ударил гром, и грохот покатился на город с нарастающей силой.

Лавку Федот Андроныч открыл раньше обычного. Поджидая покупателей, он без надобности перекладывал товары с места на место.

Первой пришла Мельничиха, как всегда, косматая, испачканная сажей.

— У тебя есть добрый ситец? Запан хочу сшить.

— Ты бы руки-то вымыла, прежде чем в лавку идти, — буркнул Федот Андроныч.

— Думаешь, запачкаю? Они у меня сухие. Были бы мокрые, так марали бы твое добро. Отмеряй-ка мне вот этого веселенького полтора аршина. Сколь ему цена-то?

— Четыре рубля аршин.

— С чего четыре? Намедни бабы брали по два рубля.

— Мало ли что было намедни. Намедни у Савостьяна корова двух телят принесла, а вчера одного, да и того дохлого.

— Ты мне зубы не заговаривай. Говори, сколько стоит ситец.

— Я тебе русским языком сказал… Не хочешь, не бери! — Федот Андроныч вырвал ситец, со злостью бросил на полку. — Все теперь буду продавать в два раза дороже. Поняла? А раз поняла, катись отседова!

— Креста на тебе нет, антихрист!

Мельничиха опрометью выскочила из лавки. Через полчаса ее злой язык разнес по всему селу весть о ценах, установленных Федотом Андронычем.

Бабы набились в лавку и давай костерить купца… Федот Андроныч даже не пробовал обороняться. Бабам на то и язык длинный дан, чтобы лаяться. После баб пришли мужики.

Они не ругались, спрашивали что почем, кряхтели, и Федот Андроныч тоже кряхтел, печально вздыхал, вел тихие речи:

— Совет, мужики, все спортил. Товар достать нет никакой возможности. Ради вас торгую. Мне это дело прибытку не дает.

А после обеда, от злости красный, примчался Клим Перепелка. Сверкая единственным глазом, с порога пошел в наступление:

— Последние соки с народа выпить наладился? Думаешь, на тебя управы не найдется? Я тебя, собачий сын, призову к революционному порядку!

— Чего пузыришься? Чего дурными словами обзываешь? Разберись, а уж потом дери глотку. Торговля — дело вольное. Хочешь покупай, не хочешь — уговаривать не стану, силком деньги из карманов выгребать не буду. И нечего тут разоряться, понапрасну глотку драть.

Климу особенно-то и крыть нечем. Покричал, погрозил и убежал. К посельге, конечно, побежал, куда же еще. В тот же вечер собрали мужиков. О чем там речь вели — Федоту, конечно, никто не докладывал. Но на другой день в лавку никто не заходил. Ни копеечки не наторговал Федот Андроныч. Потом до него слух дошел: мужики сделали складчину, свою лавку открыть думают, название ей хитрое придумал учитель — купиратив. Полдня ломал голову Федот Андроныч, разгадывая тайный смысл хитрого названия. «Купи» — это понятно, а вот что обозначает хвостик слова — «ратив»? Как ни бился, доискаться до смысла непонятного слова не мог.