— Пришли в точку всплытия.
Всплыли. Кромешная тьма. Небо, сплошь покрытое густыми облаками, казалось маленьким выпуклым сводом, края которого сливались с горизонтом где-то совсем близко от нас. Видимость была не более полукабельтова. С юго-запада дул порывистый ветер.
— Неважный признак, — сказал я Щекину, который тоже поднялся на мостик. — Мне кажется, шторм надвигается…
— Пожалуй, вы правы. Опять гирокомпас хандрить будет, — ответил он и, облокотившись на козырек ограждения рубки, о чем-то задумался.
Снизу доложили о готовности механизмов к запуску. «Аркашка», как любили мотористы называть свой механизм, «чихнул» несколько раз и быстро заработал. Затем снизил ритм работы, забрал данные ему обороты и толкнул лодку вперед. Через час мы получили радиограмму командования с приказанием возвращаться в базу и легли на новый курс, увеличив ход. Ожидая штормовую погоду, мы хотели как можно дальше оторваться от берегов противника.
Наш прогноз оправдался. Ветер, заметно усиливаясь, разгонял волну. Тонкие, сначала едва заметные полосы пены собирались вокруг лодки и, точно белые кружева, тянулись вдоль корпуса по ватерлинии. С мостика отчетливо слышалось, как волны, набегая на борт, сильно ударяли в надстройку, разбиваясь в пыль; резкий порыв ветра относил эту водяную пыль в сторону. Холодные соленые брызги все чаще и чаще залетали на мостик и горохом рассыпались по одежде. Я отдал приказание, чтобы заступающая на мостик вахта одевалась по-штормовому.
Несмотря на изрядный шторм и качку, настроение у всех было приподнятое. Никто не собирался спать. За ужином слышался веселый смех и шутки. Тон задавали старшие либо по званию, либо по сроку службы.
В кают-компании за ужином было тоже весело. Смычков, как и все, пребывая в хорошем настроении, вдруг заявил, что в такую погоду на мостике значительно проще нести вахту, нежели внизу. Щекин, которого только что подменили на ужин, с подчеркнутой серьезностью попросил у меня разрешения поставить сегодня ночью Смычкова на верхнюю вахту, дабы раз и навсегда привить ему уважение к вахтенному офицеру. Чересчур серьезный тон Щекина вызвал взрыв смеха. Смычков немного съежился, без особого воодушевления засмеялся, но все же предложил свои услуги. Я согласился. Таким образом вопрос был решен всерьез. Щекин остался очень доволен тем, что уготовил своему другу за издевки заслуженное наказание.
Смычков стоял вахту, причем лодку так бросало, что самому черту было бы тошно находиться на мостике. Наш корабль шел навстречу семибальной волне, мостик то и дело заливало. Первый час Смычков выдержал стоически, а потом порывался разбудить Щекина, но я не разрешил этого делать. После такой вахты он согласился, что находиться в отсеке куда приятнее, нежели стоять на леденящем ветру, поминутно принимая холодный соленый душ.