Скажи только Россия Англии, что она не хочет, чтобы Германия была великой, и тогда Англия хватается, как утопающий за соломинку, за надежду, что через шесть – восемь месяцев дело полностью переменится. Но если разбита Россия, то улетучивается и последняя надежда Англии. И тогда хозяин в Европе и на Балканах – Германия.
Вывод: в соответствии с этим рассуждением Россия должна быть ликвидирована. Срок – весна 1941 года.
Переоценка самого себя наступила в декабре 1940 года – начать войну против Советского Союза как можно скорее на будущий год. О боевых баталиях пишут полководцы. И они много написали, приукрасив себя: и немецкие, и наши. Фон же солдат и офицеров у них бледный, в фокусе только они – авторы мемуаров.
Недаром говорится: если вы думаете, что в прошлом уже ничего нельзя изменить, значит, вы еще не начали писать свои мемуары, которые нередко повествуют о жизни, которую мемуарист хотел бы прожить.
Со временем Гитлер скажет, что решение о нападении на СССР было одним из «труднейших решений». В 1945 году он продиктует Мартину Борману в бункере под рейхсканцелярией следующий текст, да простит меня читатель за этот длинный спич фюрера:
«За время войны мне не приходилось принимать более трудного решения, чем о наступлении на Россию.
Я всегда заявлял, что нам следует любой ценой избегать войны на два фронта, и, кроме того, никто не усомнится в том, что я больше, чем кто-либо другой, размышлял над судьбой Наполеона в России. Так почему же эта война с Россией и почему мной был избран именно этот момент?
Мы потеряли надежду окончить войну успешным вторжением на английскую землю. Ибо эта страна, которой правили тупые вожди, не соглашалась допустить нашего господства в Европе и заключить с нами мир без победы, пока на континенте была держава, принципиально враждебно противостоящая нашему рейху.
Следовательно, война затягивалась на веки вечные и была чревата опасностью, что вслед за англичанами будет возрастать активное участие американцев.
Значение американского потенциала, непрерывная гонка вооружений… близость английских берегов – все это говорило о том, что, если мы в своем уме, то мы не можем допустить, чтобы нас втянули в затяжную войну. Ибо время – всякий раз это время! – будет все более неумолимо работать против нас.
Чтобы побудить англичан сдаться, чтобы заставить их заключить мир, нужно было, следовательно, отнять у них надежду противопоставить нам на континенте противника нашего ранга, то есть Красную Армию. У нас не было выбора, это было для нас непреложной необходимостью – удалить русскую фигуру с европейской шахматной доски. Но тут была еще и вторая, столь же весомая причина, которой хватило бы и самой по себе: та колоссальная опасность, которую представляла для нас Россия уже самим фактом своего существования. Она стала бы нашей гибелью, если бы вздумала однажды напасть на нас.