Такими же методами, может, слегка мягче, особенно поначалу, происходила и «чистка» Лаврентием Берия коридоров теперь уже ежовской Лубянки. А потом Хрущев и его «зачистил» вместе коллегами, часть из которых была совершенно невиновна в преступлениях «властолюбивого паладина».
Последствия репрессий для внешней разведки оказались ужасающими, не меньшими, чем для военной.
«К 1938 году, – писал И.А. Дамаскин в книге «Сталин и разведка», – были ликвидированы почти все нелегальные резидентуры, оказались утраченными связи почти со всеми нелегальными источниками, а некоторые из них были потеряны навсегда.
Ветеран внешней разведки Рощин рассказывал мне, что когда после Отечественной войны он восстановил в Вене связь со своим бывшим агентом, тот воскликнул:
– Где же вы были во время войны? Ведь я все эти годы был адъютантом самого генерала Кессельринга!»
В начале 1941 года начальник разведки П. М. Фитин представил руководству НКГБ отчет о работе внешней разведки с 1939 по 1941 год, в котором говорилось:
«К началу 1939 года в результате разоблачения вражеского руководства (по-другому он писать не мог. – Авт.) в то время Иностранного отдела почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них затем были арестованы, а остальная часть подлежала проверке.
Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи. Задача состояла в том, чтобы наряду с созданием аппарата самого отдела создать и аппарат резидентур за кордоном».
В «Очерках истории внешней разведки» сказано, что «потери состава были столь велики, что в 1938 году в течение 127 дней подряд из внешней разведки руководству страны вообще не поступало никакой информации. Бывало, что даже сообщения на имя Сталина некому было подписать, и они отправлялись за подписью рядовых сотрудников аппарата разведки».
Это было страшное время, как видит читатель, и для чекистов. Разгрому подверглись не только резидентуры, но и центральный аппарат нашей разведки.
Такая же обстановка отмечалась и в контрразведывательных подразделениях органов госбезопасности. Снимались не только начальники управлений, но и были обезглавлены все оперативные отделы. Таким образом, только по центральному аппарату НКВД СССР Ежов приказал арестовать и затем «по суду» расстрелять более 100 руководящих работников.
* * *
Итак, Ахмеров и его заместитель Бородин прибыли в Москву. Но, к счастью, их не арестовали, а только понизили в должности. Можно подразумевать, что мотивов для понижения было два: оба сотрудника работали при Ягоде и Ежове, а у резидента еще и жена иностранка, пусть даже родственница коммуниста № 1 США. На связь с иностранкой или иностранцем тогда смотрели чуть ли не как на контакт с прокаженным. И все же вторая жена Ахмерова много помогала в разведывательной деятельности мужа в Америке. Об этом прекрасно были осведомлены и Фитин, и Берия.