– Верни ребенка, или хуже будет. – Голос главной ягги звучал скрипуче, но достаточно грозно.
– Мальчик не хочет к вам, – спокойно ответил Аким.
– Это наш ребенок, верните.
– Это человеческое дитя, вашим оно быть не может. – Жрец отвечал яггам непреклонно.
– Верните дитя, – зашипела ягга, – верните, не то хуже будет!..
– Это нам-то хуже? – удивился жрец. – Нас богатырь защищает, чего нам станется…
– Откуда у вас тут богатырь?
– Оттуда же, откуда и все остальные богатыри, – отрезал Аким. Он махнул рукой, и с завалинки у крайней избы села поднялся рослый мужик.
Он подошел к крепкому дубу, схватил его за толстый ствол и, не особо напрягаясь, выдрал с корнями. После чего поднял могучее дерево на руках и повертел для показательности. Ягги разом взвыли, многие отпрянули подальше, хотя до богатыря было далеко; только главная колдунья не сдалась, она попыталась повернуть разговор иначе.
– Верните дитя – и никого из вашей деревни никогда не тронем. Тысячу лет тут живите, никому из вас от нашего народа вреда не будет. Только верните ребенка!
– Кем же надо быть, чтобы яггам человеческое дитя отдать? – широко распахнул глаза переговорщик, – не бывать такому!
– Верните ребенка, – ягга уже буквально выла, – он мой! Отдайте!
Жрец лишь молча глядел на существо, которое охватила истерика, и ничего не говорил. Ягга резко перестала биться в конвульсиях, ее взгляд упал на одного из своих, в котором Мороз узнал Краска.
– Ты упустил, – взвизгнуло чудовище, – все из-за тебя!
Краск попятился, но великая ягга схватила его за голову.
– Ты упустил, ты не уследил, – чудовище ударило соплеменника головой о землю и остервенело продолжало бить, – ты, ты во всем виноват, ты не уследил!
Несчастный пытался сопротивляться, но вскоре затих, а в том месте, где голова незадачливого сторожа касалась земли, расплывалось кровавое пятно.
– Ты, ты не уследил, – в исступлении ревела ягга; войдя в какой-то яростный раж, она продолжала бить обмякшего виновника головой о землю.
На какое-то время повисла тишина, великая ягга сидела на корточках возле окровавленного тела соплеменника и молчала. Остальные чудовища тоже не произносили ни звука, потрясенные жестокой смертью товарища. Наконец уродливая колдунья поднялась и выпрямилась во весь свой рост.
– Ты думаешь, это все? – холодно обратилась она к жрецу. – Нет, это не все. Это только начало.
Резко развернувшись, чудовища скрылись в лесу.
Аким подходил к деревне медленно, староста даже заволновался, не околдовали ли жреца чудища, но причина была в другом.
– Плохо дело, – вздохнул белобородый, – не думаю я, что они нас в покое оставят на этот раз.