- Британия не потерпит подобного унижения! - баронет с размаху кинул на сукно последний козырь.
- При чём тут Британия? - удивился человек с пистолетом. - Я представляю группу господ, не заинтересованных в том, чтобы наших детей захватывали в плен ради гнусных торгашеских целей. Между нашими государствами мир и взаимопонимание. А доказательство вашей подлости, приведшей к гибели невинных людей сейчас и, возможно, таких же в дальнейшем, могут послушать и премьер, и королева. В их глазах вы и остальные Кунарды - безродные выскочки, опозорившие рыцарский титул, вами пожертвуют без колебаний. Не нужно всех британцев мерить по своей, очень низкой мерке.
Козырь, битый неумолимой логикой одноглазого злодея, съёжился и слился цветом с зелёным сукном. Баронет примолк, не в силах признать поражение, потом промолвил:
- Фёдор Паскевич в Ирландии. Я могу обеспечить его прибытие в Лондон не ранее чем через две недели.
- Через десять дней в Кале. А после вакаций он вернётся на учёбу. Чему вы удивляетесь?
- А если вдруг...
- С ним что-нибудь случится, я не собираюсь терять времени на разговоры. Сокращу население Британии на три десятка нелюдей-Кунардов, тем самым окажу услугу Альбиону. Так что от души рекомендую принять все возможные меры, дабы с головы Паскевича-младшего волос не упал. Даже случайная его смерть спустит на вас всех собак, - он убрал пистолет. - Десять дней, включая сегодняшний. Время пошло.
Русский покинул экипаж не прощаясь, хоть сейчас это не выглядело по-английски. Через пять минут вернулся напуганный кучер.
- Гони в Лондон! - крикнул ему баронет. Повеление уродливого разбойника стоило выполнить как можно живее.
Фёдор переправился в Кале на девятый день, премного удивлённый спешкой. В Плимуте он написал письмо отцу в Гомель, предупреждая о неожиданном приказе и задержке, конверт отдал учтивому офицеру Королевского флота, моряк пообещал его отправить тотчас же. Фельдмаршал, готовый уже застрелить Строганова, рассыпался в благодарностях, но тот холодно отстранился.
- Встретимся на Пасху, сударь. Прошу приготовить к тому времени полмиллиона.
- Всенепременно! И я полагаю...
- Оставим это, ваша светлость. Меж нами не может быть дружбы и иных отношений. Берегите Юлию Осиповну, Володю и Федю Достоевского. Прощайте.
Во время подготовки кентского злодеяния, в коем Строганову помогло лондонское отребье за хорошие деньги, граф случайно напал на след мистера Гладстона. Ниточка ведёт к негодяю, который обрёк русского на годы страданий и унижений, разлучил с семьёй. Чем заняться, когда не останется кому-либо мстить, Александр Павлович пока не задумывался. Какая-то часть его сознания смирилась с мыслью, что, продолжая в том же духе и не чураясь самых низких методов, он отдаляется от заветной цели. Князь, выходит, выручил сына, обратившись за помощью и не замаравшись лично, оттого остался чистым и может смотреть в глаза Юлии Осиповне, без терзаний и воспоминаний о недостойных поступках.