Дабы казаться ближе к простому, 'чёрному' люду, народный вождь выдумал особый мундир - чёрного цвета, но с серебристыми эполетами и аксельбантами. Главный революционер оставил на виду имперские регалии за Отечественную войну, пришпилив к угольно-тёмному сукну, да прибавил к ним парочку новых республиканских, с коими грудной иконостас Государя казался солиднее и значительнее.
Взгляд остался живым, горящим. В нём прибавился неприятный лихорадочный блеск. Спокойный ранее Павел Иванович резко жестикулировал, часто вскакивал, начинал суетно носиться от окна к двери, будто сжигаемый неуёмным внутренним пламенем.
Говорил он, как и жил - дёргано, отрывисто, втыкая русские слова в немецкую речь и наоборот. Пестель витийствовал подолгу и пустопрожно, затем возвращался к практическим мыслям.
- Прискорбно, камарад, рядом со мной разумных и толковых людей не осталось. Все они - Муравьёв-Апостол, Рылеев, Бестужев, Каховский, Одоевский - больше к власти рвались, а не о народе думали. Пришлось их... Душа кровью обливается.
- Другого выбора не было, Павел, - неискренне заметил Строганов.
- Да. Да! Или они, или Россия. Кого мог - пощадил. Урал, Сибирь, власть окрепнет - верну окаянных. Пусть его. Но не сейчас. Так что беда... Довериться некому.
- А Кюхельбекеры?
- Господи, что с них взять. Младший - куда ни шло, оставил на Балтийском флоте. Касательно Вильгельма... Знаешь, как лицеисты его звали? Кюхля!
- Точно. Помню, мне про пушкинскую эпиграмму рассказывали. Сейчас... Вот!
За ужином объелся я,
Да Яков запер дверь оплошно,
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно и тошно.
Пестель расхохотался.
- Точно! Я тоже вспомнил. Кюхля, про неё прослышав, вызвал Пушкина на дуэль. Пистолеты им зарядили клюквой. Представь, он и клюквой попасть не сумел! С пяти шагов! Потом его Ермолов выгнал с Кавказа. И я обречён с такими дело иметь. А что поделать? Надо хоть кого-то из героев Сенатской площади во власти держать.
- Если про лицеистов... Павел, помнишь дьячка Мордана? Модеста Корфа. Математика, финансы - по его части.
- Превосходно, Александр! Вижу, сама судьба тебя привела. Только вот Модест - такой же германец, как и я. Единственный министр остался с прежних времён, Карл фон Нессельроде. Негоже выходит - Верховное Правление сплошь из немцев состоит, пусть и обрусевших. Мне надо в приближённые русского, верного, без камня за пазухой. Чтоб народ видел - коренная нация в правительстве есть. Короче, Александр, мне ты нужен во власти.
- За высокую честь благодарствую. Только неожиданно весьма.
Пестель подбежал к креслу, на котором сидел Строганов, ухватился руками за подлокотники и низко наклонил потное усатое лицо.