Мы вынырнули из этого кошмара, пройдя в какой-то боковой коридор. Тут же на нашем пути встала какая-то девица.
— Ты вернулся! — расплылась она в улыбке и попыталась повиснуть у Риммана на шее.
Он просто двинул мощным плечом и стряхнул её.
— Ты мне больше не нужна. Уходи, — раздраженно сказал он.
— Что?!! — взвилась девица. — Просто тр*хнул меня и вышвыриваешь?
— Что-то не устраивает? — Римман звучал уже откровенно угрожающе. — Ты сама пришла ко мне и сказала, что хочешь просто хороший тр*х. Я что-то перепутал, или у тебя планы поменялись?
— Я думала, что мы проведем вместе всю ночь, — сразу сбавила обороты девица.
— Если не удовлетворена — вали в бар, там до хрена парней, готовых сделать твою ночь незабываемой, — ответил Римман и потащил меня дальше.
Наконец он толкнул дверь, и мы вошли в какую-то комнату. Развернувшись, он запер дверь и встал прямо надо мной.
Сколько себя помню мне всегда приходилось смотреть на него снизу вверх. И похоже ничего с годами не изменилось. Римман по-прежнему возвышался надо мной как башня, а его широченные плечи и мощнейшие мускулы, отчетливо играющие под одеждой, просто подавляли, заставляя чувствовать себя крошечной и беспомощной.
Римман поначалу буквально расчленял меня взглядом, осматривая с ног до головы. Но затем выражение его серых глаз изменилось. Они стали какими-то голодными, и его дыхание сбилось. От такого взгляда мне почему-то стало жарко и тесно в собственной коже. Римман не скрываясь втянул полной грудью мой запах, и его красивый, жесткий рот дернулся в оскале. Глаза потемнели, и в них словно родился торнадо, затягивающее меня в их глубину. Мой язык присох во рту, а воздуха вдруг стало мало.
— Доминика… — наконец пророкотал у моего лица Римман. — Ты выросла.
Я могла только молча кивнуть. Римман прервал наш зрительный контакт и отвернулся.
— Ты зачем сюда приехала? — резко спросил он.
— Мой отец умер… убит… Все мои близкие… — пролепетала я.
— И? — безразлично спросил Римман.
— У меня никого не осталось.
— В самом деле? И ты приехала сюда в надежде, что я опять стану нянькой для избалованной богатой сучки?
— Ты никогда не был мне нянькой, — повысила голос я, чувствуя, как сердце медленно скатывается в желудок.
Отец ошибся. Римман не станет мне помогать. Ему плевать на меня.
— Разве? Тогда кем? Ночной сиделкой? — губы Риммана презрительно искривились.
— Я всегда считала тебя другом, — возмутилась я.
— Другом? — рассмеялся Римман рокочущим смехом. — Миленькие, чистенькие принцессы не дружат с парнями с грязных помоек, которых их папаши находят, чтобы натаскивать их стать верными псами, готовыми сдохнуть ради хозяйки.