— Улыбайся, любимая! — сказал Ариман ласковым тоном, за которым абсолютно точно читалась угроза.
Собственно, почти все интервью сильно накрашенная девица обращалась с вопросами в основном к Ариману, демонстрируя мне, что я просто тут для мебели. Но я нисколько не расстраивалась и только старалась сохранить спокойное выражение лица, пока Ариман распинался о том, как нас неожиданно сблизила общая потеря, и как мы теперь просто не мыслим жизни друг без друга и прочую романтичную и слезливую чушь. Поэтому я чуть не пропустила тот момент, когда девица, наконец, обратилась ко мне:
— Скажите, госпожа Солес, а когда вы поняли, что влюблены в вашего приемного брата?
Я замерла под тяжелым взглядом Аримана. Зачем эта идиотка задает подобные вопросы?
— Ну, думаю, что я всегда любила его, — негромко сказала я, ни капли не кривя душой.
До того, как я узнала, какое чудовище Ариман на самом деле, я любила его как только можно любит брата и близкого человека.
— Просто раньше я не осознавала, что я чувствую к нему на самом деле. Но трагедия и общие переживания… открыли мне глаза на истинное положение вещей и мои собственные чувства.
Ариман заметна расслабился и демонстративно притянул к себе, вынуждая положить голову на плечо, и дальше беседа опять пошла как бы мимо меня.
Когда все закончилось, Ариман с совершенно довольным лицом отнес меня в спальню и почти бережно уложил на постель.
— Ну, теперь я, кажется, готов поверить в то, что ты стала умненькой и послушной девочкой. Поэтому я думаю, что могу позволить тебе присутствовать на похоронах.
Я вздрогнула.
— На похоронах?
— Да, любимая. Все экспертизы и следственные действия с телами завершены, и на послезавтра назначена церемония погребения.
Я едва не закричала.
— Ты мне не говорил, — только и сказала я.
— Я хотел посмотреть на то, как ты будешь себя вести. С этой телкой с телевидения я бы уладил, если бы ты что-нибудь глупое выкинула, но на похоронах будет куча народу, и если попробуешь что-то сделать там, то я, конечно, замну, сославшись на твое неадекватное от горя состояние, но накажу так, что больше повторить ты не захочешь никогда. Ты же будешь хорошей? — глаза Аримана угрожающе сузились, хотя он продолжал меня нежно поглаживать. — Или мне просто придется сказать всем, что ты очень больна и не можешь присутствовать.
— Нет, пожалуйста! Я обещаю, что буду вести себя хорошо. Клянусь. Только позволь мне там быть. Я должна быть там! — взмолилась я.
— Хорошо, мой котеночек! Ты же знаешь, что я так люблю тебя, что сделаю все, что ни попросишь? Я только хочу, чтобы ты тоже любила меня, Доминика. Покажи мне, как ты меня любишь. Покажи мне, моя любимая девочка!