— Детка, начало цикла уже совсем близко, — прохрипел Ариман, располагаясь между моих ног. — Ты пахнешь так, что я не могу целый день думать больше ни о чем, кроме как поиметь тебя еще и еще раз. Я чувствую, что у тебя температура поднимается, и в пот бросает. Совсем скоро я сделаю тебе ребенка, и ты станешь моей окончательно. Ты ведь не захочешь потерять своего ребенка навсегда, правда, любимая?
Я содрогнулась под ним всем телом, представляя, что могу забеременеть от этого чудовища, и он, и правда, сможет использовать нашего ребенка, как оружие против меня.
Нет! Ни за что! Лучше я найду способ убить себя, чем допущу подобное. Я не позволю появиться на свет еще одному существу, которое Ариман смог бы мучить.
Но успокаивало хотя бы то, что он решил, что нервозные реакции моего тела связаны с приближением периода овуляции.
Утром в день похорон Ариман опять сам одевал меня, причем с особой тщательностью.
— Ты хочешь, чтобы я появилась на людях с этим браслетом на ноге? — кусая губы, спросила я.
— Не волнуйся, любимая, я обо всем позаботился. Благо современная мода позволяет носить очень милые сапожки даже в теплую погоду.
Впервые за эти дни я оказалась на улице и едва смогла сдержаться, чтобы не начать жадно глотать воздух. Казалось, я, как рыба из пруда с застоявшейся, лишенной кислорода водой, попала в свежий горный поток.
Ариман пристально следил за каждой эмоцией на моем лице и, крепко прижав к себе, вел к машине.
Дом, в котором я провела все последние дни, находился в огромном ухоженном парке, и только чуть поодаль был виден высокий глухой забор с колючей проволокой поверху.
— Где Вожак? — раздраженно спросил Ариман у одного из Волков, подводя меня к машине.
— Он написал мне, что прибудет уже на место! — склонив голову, ответил тот.
— Гребаный придурок, — тихо пробурчал Ариман. — Я же велел ему быть здесь к моменту нашего выезда.
Он замер, насторожено озираясь по сторонам, несмотря на то, что нас окружала целая небольшая армия Волков. У меня все внутри зашлось от паники. Неужели он сейчас решит никуда меня не везти, и я должна буду опять вернуться в свою тюрьму? Мне захотелось рвануться и бежать сколько хватит сил. Но вместо этого я обняла Аримана за талию и, прижавшись, нежно провела губами по нервно бьющейся вене на шее, на самом деле желая рвануть её зубами и смотреть, как он будет обливаться кровью. Ариман вздрогнул, и ноздри его раздулись. Он опустил потемневшие глаза на меня, отвлекаясь от осмотра окрестностей.
— Мы можем опоздать, любимый, — прошептала я у его кожи.