— Я же говорил, Ники, что тебе это будет нравится, — пророкотал низкий голос Риммана от двери.
Он стоял в проеме, как всегда шокируя шириной мощных плеч, и вытирал мокрые волосы полотенцем. И, собственно, ничего, кроме этого полотенца на голове, на нём больше и не было. Нет, конечно, голое тело в мире перевертышей не было такой уж редкостью. Да и вчера я уже видела его обнаженным, правда мельком и в темноте, да и, прямо сказать, соображала в этот момент я не особо четко, но все же.
Но почему-то вид тела Риммана без одежды заставил меня не просто смутиться, а прямо-таки сгореть от стыда. И больше всего именно от того, что я на него пялилась и никак не могла заставить свои бесстыжие глаза оторваться от его смуглой кожи и того, как под ней перекатываются мускулы от самых простых движений. На его теле не было никаких родинок или пигментных пятен, а татуировки на перевертышах не держались — сходили после одного-двух оборотов.
Перевертыши вообще не уроды и сложены обычно очень хорошо. Но в Риммане было нечто завораживающе-пугающее. Каждая сухая мышца и резкий изгиб его громадного тела просто кричали о его неоспоримой смертоносности, первобытной, неприручаемой дикости и необузданной силе, что буквально кипела в нём.
И моя звериная сущность однозначно признавала в нем сильнейшего самца и желала прогнуться перед ним, подчиняясь и одновременно соблазняя, желая обладать им и принадлежать ему одновременно.
Моя грудь заболела, а внутренности скрутила уже знакомая потребность. А Римман стоял в дверях и продолжал смотреть на меня. И в этот момент я впервые смогла наблюдать за тем, что наступающее возбуждение делает с мужчиной. И как идиотка уставилась на пах Риммана, хотя повторила себе наверное сто раз, что должна отвернуться.
— Принцесса, — прорычал Риман насмешливо и шагнул ближе, — будешь так смотреть, и я решу, что ты хочешь испробовать меня на вкус.
Его уже жестко покачивающийся член оказался прямо передо мной, и тут я, опомнившись, отшатнулась.
— Нет! — с испугом посмотрела в лицо Риммана.
Его глаза были почти черными от расширившихся зрачков, а рот замер в напряженном оскале, словно что-то причиняло ему боль. Смотрел он прямо на мои губы, а горло Риммана нервно дергалось. Но тут он поднял глаза и столкнулся с моими. Не знаю, что он там увидел, но рот его скривился в презрительной усмешке, а глаза зло прищурились, прожигая меня насквозь.
— Что, Ники, это ниже твоего достоинства, доставить мне удовольствие таким образом? Ну да, разве такая урожденная принцесса, как ты, может поклоняться члену такого безродного бродяги, как я? Интересно, а своего будущего муженька ты планируешь ублажать своим ртом? Я слышал, он большой любитель этого дела.