Боже мой, моё тело еще даже не остыло от предыдущего раза, а стоило Римману заговорить со мной от этом, и я снова завожусь. Интересно, это хоть нормально?
— Да, я знаю, моя принцесса. Но хотел это услышать еще и от тебя, — нагло ухмыльнулся Римман.
— Даже не могу понять, чего мне больше хочется, когда ты такой самодовольный — поцеловать тебя или морду твою наглую расцарапать, — ляпнула я и тут же в испуге прикусила язык.
Вдруг Римман опять сейчас придет в ярость, и конец нашей идиллии. Но Римман только шире улыбнулся и приблизил свое лицо к моему, касаясь моих губ.
— Думаю, лучше поцеловать, моя сладкая кошечка. Потому как для жестких игр ты еще не готова, — и опять эта улыбка, от которой у меня захватывает дух.
Рим зашел со мной на руках в кабинку и опустил на пол. Из комнаты донесся звук его мобильника. Римман напрягся и посмотрел на меня.
— Иди, тебе нужно ответить, — сказала я.
— Пошли все на хрен. Я не хочу от тебя отрываться, Ники. Я ждал тебя слишком долго.
Не знаю, значат ли эти слова что-то особенное для самого Риммана, но в моей груди словно все расширилось, причиняя острую радость и сладкую боль. Я смотрела в серые глаза Риммана и уже понимала, что, чем бы всё происходящее ни было для него, для меня это больше не было сделкой. Да чего себе врать-то. Никогда не было. Римман был слишком многим для меня. Теплом, утешением, убежищем в детстве. Воспоминанием и образом, который так и не дал мне ни сблизиться, ни полюбить другого мужчину в юности. А сейчас… Мне стало неожиданно страшно позволить себе думать, чем он сумел стать для меня за эти дни.
Грубый, жестокий, страстный, сильный и неожиданно уязвимый и нуждающийся во мне. Вызывающий во мне желание, по силе сравнимое только с дикой стихией. Тот, кого я хочу всем своим существом и, наверное, всегда хотела, потому и не отзывались ни моё тело, ни моя душа ни на кого другого. Он для меня… всё.
Я опустила глаза, боясь, что он прочтет в них и моё признание и мой от этого страх. Ведь я даже не представляю, кто я для него. Что-то значу, или он, как и предлагал, просто пытается сделать наше совместное пребывание сносным. Я не знаю правил этой игры и не могу понять — то, что мелькает в его глазах, это искреннее чувство, то же самое, что рвется из меня, или это обычная мужская игра, то, что они делают, чтобы просто угодить партнерше? Могу ли я спросить его об этом прямо, или это может снова оттолкнуть его и сделать снова злым и циничным?
— Ники… — в голосе Риммана зазвучала нотка беспокойства. — Ты себя нормально чувствуешь? Что-то не так?