— Так, замолкни, — спустил Крокодил Чпока с небес на землю, — ты что, совсем идиот? Не знаю, что ты там разболтал, но никто из нас к ним не пойдет. С Серыми толковать западло, себе дороже выйдет. И знаки твои, те, что ты у Мороженых взял, к делу подошьют, а потом окажутся они крякнутыми, набродяженными, так и пришьют тебе скупку краденого, и пойдешь ты с ними по одному делу сухому. И еще чего всплывет опосля, не знаю, что ты там за свою жизнь натворил, набедокурил, но по всему думаю, косяков висячих на тебе немало. Так что, мой тебе совет — с Серыми больше не якшайся, к телефону не подходи, а лучше съезжай подобру-поздорову из бочкиного дома да поскорее.
Чпок внял совету опытного Крокодила. В тот же день снял двухкомнатную квартиру на другом конце Райцентра, в таком же старом пятиэтажном доме, в каком и сам жил с родаками, взял с собой Пешего и переехал.
А еще через месяц Пеший в торговом центре узнал того высокого носача в белом костюме с зачесанными назад волосами. Слава богу, был не один, а с Боксером. Боксер к тому времени обзавелся собственной точилой, вскочили в нее с Пешим, проследили путь. К вечеру собрались все вместе на хате у Чпока.
«Да, видать, никто не пошел к Бушую рассказывать про зверей Мороженых, вот и не набрали улик, отпустили. Или откупились», — размышлял Чпок.
— Где они? — спросил он у Боксера.
— В Дачном, — ответил тот.
Красная сковородка солнца лупила по глазам. На закате они сели в точилу и поехали. Ехали молча. Каждый думал о своем. Дорога была разбитая, пару раз сели днищем в грязь. Подкладывали доски и толкали тоже молча. Вытирали руки о пожухлую траву и ехали дальше. В полночь были на месте.
Вышли из точилы и пошли вперед по центральной улице. Шли поперек дороги, плечом к плечу. Нумизмат, Пеший, Боксер и Чпок. В руке каждый держал канистру с горючим. Нумизмат шел твердо, прямые ноги вколачивая в грязь. Пеший шел, потупившись вниз, левой рукой взмахивая, как птица. Боксер шагал, косясь по сторонам, как хищный зверь, следящий за добычей. В домах кое-где еще горел свет. Но на улице было пусто, в это смутное время по ночам мало кто рисковал шароебиться по дворам. А Чпок шел, глядя на звезды. Они горели ярко, и даже Паутина не мешала освещать им путь.
Фонари стояли безглазые, и Чпок их вспомнил. Чпок знал этот поселок с детства. Это был единственный Дачный в районе. Вот их поселок только назывался поселком, а на самом деле был городского типа, построен вокруг радиолампового завода, с пятиэтажными домами и даже девятиэтажными с лифтом, в одном из таких, к примеру, жил Жирдяй. И однажды их отец снял домик на лето в Дачном, и вывез их с сестрой туда отдыхать. Дачный это было, конечно, громко сказано, так садовые домики по две комнаты, участки шесть соток, огород, картошка. Рядом прудик, где водились лягушки и пескари, Чпок любил там сиживать с самодельной удочкой или прыгать с мостков ласточкой, а сестра ласточкой не умела, всегда прыгала солдатиком. Все шло хорошо, отцу там понравилось, и он договорился с хозяином, что приедут еще на зимние каникулы. Но зимой что-то не срослось, родичи Чпока почему-то остались в поселке, и он оказался на даче в одиночестве. Ему быстро стало скучно. На даче был телефон, и Чпок позвонил Жирдяю и пригласил его приехать. Жирдяй явился не один. Он прихватил с собой второгодника Слизняка, а тот взял друзей Рябого и Плесень. Они затарились вином на автовокзале. Приехав на дачу, долго пили, чокались и орали, отмечая встречу. Когда все выпили, пошли на ночную прогулку по Дачному. Кто-то оторвал от забора штакетину. Кто-то другой разбежался и навалился плечом на забор, отломав целую секцию. Становилось весело. Потом Рябой с Плесенью придумали ломать заборы на штакетины, а штакетинами кидаться в фонари. Такая игра, кто больше побьет. Скоро в поселке потемнело. Оказались вдруг перед крыльцом медпункта.