— Вот такие. Когда мы вместе, ты как будто часть меня, — он ухмыльнулся и игриво приподнял бедра, показывая, что он действительно часть меня. — Не так, доктор Блейк. Я имела в виду эмоционально. Это пугает меня, потому что иногда мне кажется, что ты можешь видеть меня насквозь.
Его лицо приняло серьезное выражение, и он смотрел мне в глаза, пока играл прядью моих волос.
— Это потому, что близкие отношения не совсем физическое явление. Это настолько глубокий акт связи с другим человеком, что ощущаешь, что можешь видеть чью-то душу.
Его слова как всегда прозвучали прекрасно. Сердце Романа не похоже ни на чье другое. У него оно чистое, полное сострадания и любви.
— Мы связаны, Роман? Ты можешь видеть мою душу?
Наклонившись, он поцеловал меня, прижимаясь своими теплыми губами к моим, словно скрепляя печатью какое-то невысказанное обещание.
— Я вижу все — всю тебя — и не хочу, чтобы ты когда-нибудь покидала меня.
— Хорошо, потому что я никуда не уйду без тебя, — я покрутила бедрами.
Он сразу же дернулся и затвердел внутри меня. Его глаза потемнели от желания, и он застонал, когда я снова пошевелилась. Мне нравится добиваться от Романа подобной реакции. С ним я чувствую себя, как единственная женщина, способная заставить его реагировать подобным образом, и благодаря этому ощущаю небывалое воодушевление.
Всю ночь мы занимались любовью и уснули только под утро. Мы так и спали: я, растянувшись на груди Романа, а он, оставаясь глубоко во мне.
Роман
Когда игнорировать внешний мир и урчание в желудках уже не было сил, мы вышли из комнаты, как создания ночи.
— Жжет! — пошутила Саманта, когда солнечные лучи коснулись ее кожи.
Рассмеявшись, я притянул ее к себе, но затем солнце достигло моих глаз, и ее шутка про жжение показалась не такой уж и смешной. Я сделал мысленную пометку открыть жалюзи в следующий раз, когда мы с Самантой решим не покидать спальню целых три дня.
— Ты голодна? — спросил я, держа ее за руку и направляясь на кухню.
Планировка моего кондоминиума довольно проста. Спальня, ванная, коридор, кухня, смежная с гостиной, столовая и входная дверь.
— Умираю от голода. Один злой парень отказывался кормить меня, пока чудесным образом насиловал мое тело, — сказала она с улыбкой на лице, а затем приподнялась на носочки и поцеловала меня.
Поцеловав ее в ответ, я улыбнулся возле ее губ и подтолкнул Саманту к стулу.
Она взобралась на него и облокотилась на кухонную стойку, пока я перемещался по кухне.
— Я умею жарить только яичницу, бекон, блинчики, сосиски и тосты, — нахмурился я. — Правда тосты у меня обычно подгорают.