Она рассмеялась.
— Только это? — она изобразила ужас. — Что, никаких бельгийских вафель? И ты не собираешься приготовить обед из пяти блюд?
Я просек ее поддразнивание и рассмеялся вместе с ней.
— Если ты этого хочешь, любимая.
— Яиц с беконом вполне достаточно. Или хлопья, если у тебя есть?
— Думаю должны быть, — я повернулся к небольшой кладовке и достал оттуда коробку хлопьев «Лаки Чармз».
— Подойдут? — я протянул ей коробку.
Ее лицо засияло.
— Отлично. Чудесно вкусный завтрак после чудесно приятной ночи.
Съев по две полные тарелки хлопьев, я облокотился о стойку с противоположной от нее стороны и похлопал себя по животу. Понятия не имею, как ей удается есть так много, но ест она очень сексуально. Я серьезно намерен чуть позже съесть ее на обед.
Я убирал беспорядок, оставшийся после завтрака, а Саманта сидела за стойкой и наблюдала за мной. Я кожей чувствовал ее взгляд и понял, что настало время кое-что объяснить ей.
Если я собираюсь быть с ней всерьез и надолго, мне нужно полностью открыться перед ней. Нужно, чтобы она знала, что то, в чем обвинил меня Майкл, в некоторой степени правда. Я представлял себе, что Саманта узнает мой темный секрет иначе, а не в зале, полном людей. Но в любом случае она заслуживает знать правду о моем прошлом. Мне просто не повезло, что она узнала все от такого человека, как Майкл, а не от меня.
Ей нужны объяснения, и теперь я готов дать их. Иногда, когда Саманта смотрела на меня, мне казалось, что она хочет спросить об этом, но уважает мои чувства. И я ценю ее за это.
— Я собирался рассказать тебе, Саманта, — я перебросил полотенце себе через плечо и повернулся лицом к ней.
Ее глаза нашли мои и прежде, чем она догадалась, о чем я поведу речь, в них на долю секунды вспыхнуло замешательство. Она отвела взгляд, заправила волосы за ухо и откашлялась. Затем снова посмотрела мне в глаза и скрестила руки на груди.
Понимание отразилось на ее лице, и она мило улыбнулась.
— Я знаю.
Мое сердце затрепетало и, кажется, любовь к ней только возросла.
— Что случилось? — спросила она.
— У меня была младшая сестра, — начал я.
В груди разгорелась удушающая боль, которую я обычно испытываю, когда упоминаю Рейчел.
— Ее звали Рейчел, — скрипучим голосом продолжил я, но слова не шли с языка.
— Была? — Саманта приподняла брови.
— Она покончила жизнь самоубийством, когда ей было семнадцать, — выдавил я из себя.
Глаза Саманты затуманило огорчение.
— Мне так жаль, Роман.
Я кивнул.
— Все произошло много лет тому назад, но больно так, будто это случилось только вчера.
— Естественно, — согласилась она.