Саманта вошла в комнату, ее глаза блестели, словно она была готова расплакаться, а затем она улыбнулась.
— Привет, Русалка Тори. Следует ли понимать, что твои плавники и хвост появляются, только когда ты в океане? — спросила она игриво.
Тори громко захихикала, она снова была восьмилетней девочкой, каковой, по сути, и являлась, и что-то внутри меня изменилось. Я отошел в сторону и наблюдал, как Саманта, сидя в кресле рядом с ее кроватью, играет и смеется вместе с ней. Ни разу ее глаза не подвели ее. Ни разу я не увидел, чтобы она слишком долго смотрела на кожу Тори. Казалось, она вообще не замечает шрамов и ожогов, и я начал ценить ее еще сильнее.
Когда пришло время уходить, она наклонилась и обняла Тори. Ее губы изогнула улыбка, когда она склонилась еще ниже и шепнула что-то Тори на ушко, отчего маленькая девочка еще больше оживилась.
— Было приятно познакомиться с тобой, Тори. Постарайся не доставлять доктору неприятностей, когда меня не будет поблизости, — она повернулась и ухмыльнулась мне.
Я улыбнулся, снова потрепал Тори по волосам и пообещал заглянуть к ней в ближайшее время.
Мы посетили еще двух моих пациентов. Шестилетнего Логана c химическими ожогами живота. Он жертва ужаснейшего случая насилия над ребенком. И Бейли, у которой в результате пожара пострадала половина лица, и она частично потеряла зрение. Она тоже, вполне возможно, самая умная десятилетняя девочка, которую мне когда-либо посчастливилось повстречать.
Во время всех этих встреч, Саманта была мила с каждым ребенком. Она разговаривала с ними так, словно они не находились в ожоговом отделении, а были обычными веселыми детьми. Кокетливо взмахнула ресницами Логану, когда он назвал ее милой, и даже преподала Бейли небольшой урок макияжа с розовыми тенями, которые нашлись у девочки в палате и с которыми она играла.
Она потрясающая. Поняв насколько потрясающая, я был шокирован. Я помогу ей, чего бы мне это ни стоило. Я помогу ей, даже зная, что мужчина, ради которого она делает все это, бесполезный мудак, недостойный целовать пальчики на ее ногах.
Когда мы вышли из больницы, я открыл для нее дверь машины, она расположилась на сиденье и улыбнулась мне. У нее была заразительная улыбка, и после того, как я видел ее с детьми, мне очень хотелось обнять ее.
После того как я пристегнул ремень безопасности и завел двигатель, она повернулась ко мне и привлекла мое внимание. Я готов платить деньги, чтобы каждый день видеть такой восторг в ее глазах.
Я покачал головой.
— Ты другая, знаешь это?
— Другая? — улыбка пропала, и она в замешательстве нахмурила брови.