– Личность твою установили, но ни в Берлине, ни в Англии не нашли никаких сведений о тебе. Ну еще бы, правда? Учитывая… гм, как бы это выразиться… твою профессию. Газеты просили откликнуться всякого, кто тебя знает. Вообще-то я тебя довольно плохо знаю… ну разве что в весьма интимном ракурсе, который вряд ли помог бы тебя опознать. И потом, я думала, может, и не надо тебя опознавать, поскольку ты, скажем прямо… – голос перешел в хриплый шепот, – шпион. Я решила, лучше всего поехать и посмотреть, чем я могу помочь. Может быть, перевезти тебя на родину. Но, к сожалению, ты в неважном состоянии, Хью… они говорят, тебя нельзя транспортировать. О господи, я уже двадцать раз тебе все рассказала и сейчас начну по новой, потому что мне кажется, от моей болтовни тебе лучше…
Стэнтон не перечил. Он надеялся, что этот прелестный голос проводит его в последний путь, в конце которого он встретится с Кэсси и расскажет ей (не все, конечно) о своей ирландской подруге… Вот только надо кому-то о чем-то сказать… чтобы принесли… никак не вспомнить…
Вновь пробился голос Бернадетт. Она держала его за руку и рассказывала о Розе Люксембург:
– Нынче утром она тебя проведала. Такая смелая, ей же опасно появляться на улицах. Куча телохранителей ни на шаг от нее не отходят. Просто невероятно, что ты рассказал ей обо мне! Я чуть не сомлела, узнав, что ты обмолвился об ирландской суфражистке, поклоннице Розы! Так мило, что ты вспомнил. Да еще сказал, что спас ее ради меня. Она всерьез меня благодарила, что в трудный час ты оказался рядом. Сама Роза Люксембург! Ты не представляешь, Хью, что это для меня значит. Роза наиважнейший человек в политике, даже важнее миссис П. Она столько всего преодолела и всех нас вдохновляет…
Бернадетт стиснула ему руку – возможно, чересчур сильно для его беспомощного состояния, но неожиданно это крепкое рукопожатие помогло ему прийти в себя. Стэнтон открыл глаза и увидел ее шевелящиеся губы… восхитительно маленький рот… каштановые пряди, обрамлявшие ярко-зеленые глаза.
Как будто вновь он очутился в загребском поезде. Их первая встреча. Угостить ее коктейлем, что ли?
Нет. Возвращайся. Назад в настоящее. Громадным усилием воли он перенесся обратно в больницу. Кажется, Бернадетт не галлюцинация, она и впрямь сидит у его кровати. Вот только бы вспомнить, что он хотел ей сказать. Вспомнить, что ему нужно. Нужна какая-то вещь.
– Берни, – прошептал Стэнтон. – Берни…
– Хью! – задохнулась она. – Ты очнулся!
– Нет. Нет. Я умираю, умираю, – шептал он, пытаясь совладать с лихорадочными мыслями. – Слушай меня, Берни. В