Мужчина остановился и с недовольством сказал:
— Поспеши. Я опаздываю.
— Это должно меня волновать?
— Тебя должно волновать одно — как найти ко мне подход.
— Вот как? — Зоя передернула плечами и заодно перевела дыхание. Она не заметила, что почти бежала за ним. — Тогда мне точно волноваться не стоит. Я вам не понравилась с первого взгляда. Не найдем мы общего языка и дальше.
— Будешь делать то, что я скажу, а там — посмотрим.
— А если не буду?
Этот вопрос мужчина оставил без ответа, но окинул ее невысокую фигурку таким презрительным взглядом, что она почувствовала себя никчемной букашкой под ногами создателя.
Тем временем они подошли к стеклянному лифту, и мужчина нажал на кнопку вызова.
— Как вас зовут? — Зоя предпочитала обращаться к человеку по имени.
— Мрасс Варшавский, — последовал лаконичный ответ.
— А имя у вас есть?
Ей необходимо было говорить, иначе она рисковала сойти с ума от нервного напряжения. Несла самую настоящую чушь только ради того, чтобы хоть что‑то сказать.
Зоя уже знала, что слово «мрасс» означало обращение к мужчинам, занимающим высокое положение в обществе.
В лифте никого, кроме них, не было. И Варшавскому пришлось ответить:
— Юлиан.
— А меня Зоя.
— Женщина, я знаю, как тебя зовут.
— Вот видите, уже прогресс… Хоть одному из нас что‑то известно о другом, — паясничала Зоя, не в силах остановиться.
— На самом деле я узнал твое имя час назад, — полноватые губы мужчины искривились в циничной ухмылке.
— О как! Тогда, может, мы продолжим просвещать друг друга? Мне вот, например, очень хочется узнать, для чего я вам понадобилась? Доктора так и не сообщили. Все отговаривались тем, что моя расшатанная долгой заморозкой психика не выдержит нагрузки! Как будто что‑то может быть хуже положения, в котором я оказалась!
— Так, значит, вы на самом деле не готовы…
— Конечно, не готова! И не буду, пока мне по — человечески не объяснят что к чему!
Зоя уже сожалела, что отказалась от предлагаемой одежды. В компании мрасса Варшавского больничная пижама заставляла еще сильнее осознавать свою никчемность. Тот не скрывал пренебрежения. Когда они входили в лифт, он отодвинулся от нее, точно брезговал стоять рядом.
Ну и фиг с ним! Пусть отодвигается.
Зоя никогда не любила высоких мужчин.
Он правильно подметил, что она «пигалица». Рост — метр шестьдесят. Ни сантиметра выше. Всю жизнь приходилось носить туфли на высоких каблуках, от которых к концу дня нещадно болели ноги. А еще она когда‑то носила красивые костюмы. И всегда с юбкой.
Теперь же стоит в непонятной пижаме. Брючной. Фи, Зоя терпеть не могла брюки. Даже дома ходила в платьях. При воспоминаниях о доме в груди все заныло. Чтобы унять ностальгию, готовую поглотить с головой, она снова заговорила.