Осторожно тяну Эмму за руку. Она делает шаг, потом другой. Медленно. Перед нами — купа деревьев, путь к спасению. Позади — океан и опасность быть замеченными. Что делать, если сейчас прибегут Тедди и Джейн и начнут кричать, будто я увожу их ребенка? Кто мне поверит?
Шагаю вперед, крепко сжимая влажную ручонку Эммы, ноги погружаются в песок при каждом шаге, и все это похоже на замедленную киносъемку.
А потом просто исчезаем. Нас скрывают джунгли. Только что стояли на открытом месте, а в следующую минуту уже топаем по узкой дорожке, усыпанной галькой и разбитыми ракушками. Наконец замечаю, что Эмма босиком, а ее ноги сплошь покрыты царапинами. Пробую нести ее, но девочка стала слишком тяжелой — не получается идти быстро.
— Прости, детка, — ставлю ее наземь. — Тебе придется идти самой. Нам нужно торопиться.
Отдаю ей свои шлепанцы; они слишком велики, но Эмма не возражает.
Переходим через маленький ручей, а потом начинается крутой подъем, ведущий к дороге. По-прежнему сжимаю маленькую ладошку. В какой-то момент чувствую, что она начинает сопротивляться, и слегка ослабляю хватку. Не свожу с нее глаз, не могу насладиться чудом ее присутствия. А ведь были дни, когда у меня опускались руки. Я, как и Джейк, начинала верить в то, что Эмма мертва, и подумывала о возвращении домой. Могла бы сесть на самолет двумя днями раньше и не увидеть ее.
В листве над головой слышится шелест. Эмма останавливается и крепко стискивает мои пальцы.
— Смотри, — шепчет она, указывая наверх. — Обезьяна.
Их целая дюжина, животные быстро перемешаются по деревьям. Крошечные тела жилисты и покрыты серой шерстью. Смотрю на Эмму, устремившую взгляд в толщу листвы. Она изменилась. Изменились волосы, вес и рост. И тут меня постигает окончательно осознание того, что случилось. Ребенок здесь, со мной. Мы спасаемся бегством. Может быть, я сплю? Может быть, это галлюцинации? Но запах океана, пение птиц и рука Эммы в моей — все служит доказательством того, что происходящее не плод воображения. Не сказка, не сон; лес настоящий, ребенок настоящий.
Сначала она пропала. А потом нашлась.
Сердце бешено колотится больше от радости и страха, чем от усталости. Опускаюсь на колени и заглядываю ей в лицо, все еще не в силах поверить.
— Эмма…
— Что?
— Это правда ты?
— Да. Это я.
В том, как произносится «я», есть что-то порывистое и страстное, на грани дерзости, как и все у Эммы. Она смотрит через плечо, как будто тоже боится быть пойманной.
— Пойдем. — Девочка тянет меня дальше.
Через пять минут мы выходим из леса на узкую асфальтированную дорогу, вдоль которой стоят красивые особняки. Отсюда примерно полмили до шоссе. Ждем такси или автобус. В придорожном магазинчике покупаю широкополую соломенную шляпу и солнечные очки.