Через несколько лет после того разговора в закусочной Аннабель во время весенних каникул навестила меня в Сан-Франциско. Как-то вечером речь зашла о поездке в Гэтлинбург.
— А где же была я? — удивилась Аннабель.
— Как где? Ты ездила с нами.
— Никогда не бывала в Гэтлинбурге.
— Не может быть! Мы бы не поехали без тебя.
— Позвоню-ка маме. Честное слово, ты что-то путаешь.
Сестра набрала номер, включила громкую связь и сделала предупредительный знак — тише.
— Где я была, когда вы ездили в Гэтлинбург?
— Куда?
— Эбби говорит, когда ей было десять, мы все поехали в Гэтлинбург. Впервые слышу о том, что была там.
Долгая пауза.
— Ах это… Как у тебя дела в университете, милая?
— Все в порядке. Не уходи от ответа.
— Много воды утекло, уже и не вспомнить.
— Так почему я не поехала с вами в Гэтлинбург?
Слышно, как мама жует. Судя по всему, поп-корн. Она всегда отличалась… чрезмерной стройностью, и каждый раз, когда мы разговаривали по телефону, что-нибудь ела. Эх, знать бы, что в ее организме уже пустил корни рак — маленькая, непрерывно растущая колония злых клеток.
— Ты умеешь хранить секреты?
Аннабель взглянула на меня и ухмыльнулась:
— Конечно.
— Мы не ездили ни в какой в Гэтлинбург.
— Но Эбби сказала…
— Знаю. Пообещай, что не расскажешь ей. Все это выдумка.
— Зачем?!
— Твоя сестра росла очень трудным подростком, и я хотела, чтобы у нее осталось по крайней мере одно счастливое детское воспоминание.
— И придумала семейный праздник?
— Говоришь так, будто случилось что-то ужасное. Эбби тогда отчаянно нуждалась в том, о чем приятно вспомнить, особенно после общения с этим извращенцем — Раулем, или как его…
И тогда я вмешалась:
— Его звали Рамон, и никакой он не извращенец. Это был мой парень!
— Вы вместе? — крикнула мама. — Обманули меня!
— Не важно. Как сейчас помню ресторан в старом вагоне, фуникулер и речку Литл-Пиджен.
— Должно быть, ты все это видела, когда ездила в Гэтлинбург со скаутами.
Как это похоже на мою мать — говорить столь беззаботным тоном после того, как ее уличили во лжи.
— Исключено.
— Ну что ж, мы никогда не были в Гэтлинбурге, это правда. Но согласись, неплохая история.
Потом я пригласила Аннабель выпить. Она чувствовала себя очень непринужденно — заказала мартини с водкой и лимоном, совсем как завсегдатай, и состроила глазки незнакомому парню в кожаных штанах.
— Все это на самом деле очень забавно, — усмехнулась сестра. — Интересно, а что еще из того, что нам рассказывали, — неправда?
Той ночью не получилось заснуть. Аннабель отправилась на вечеринку с парнем в кожаных штанах, а я лежала одна в своей квартире, прислушиваясь к реву мотоциклов и музыке за окном. Долго не могла заснуть и смотрела в потолок, вспоминая моменты, которые считала неотъемлемой частью жизни и помнила с необыкновенной отчетливостью: поездка на зеленом велосипеде через новый, еще не заселенный район; сбор орехов на ферме у бабушки в алабамской глуши; лодочная прогулка с отцом во время загородной экскурсии на остров Пти-Буа. Какие из этих воспоминаний — правда? Понимала, что следует спокойно относиться к маминой лжи — пусть это будет всего лишь забавная история для друзей в подтверждение того, какая у меня ненормальная семья. Но чувство досады не проходило — обманута собственной матерью и, что хуже всего, перестала доверять собственной памяти.