Кабинки одна за другой пустеют, и я остаюсь в туалете одна перед девятью распахнутыми дверцами, за которыми стоят девять одинаковых унитазов и висят серебристые держатели для бумаги.
За рулем размышляю о тонкой грани между рациональным и иррациональным, рассудительными людьми и безумцами. Разумный человек строит теории на фактах, статистике, обоснованных вероятностях. Для затуманенного рассудка достаточно простой возможности. Сама себе кажусь в полном здравии и трезвом уме, поскольку истинные безумцы не сознают своего движения вниз. До тех пор пока я в силах ставить под сомнение собственную логику и выстраивать некоторую последовательность действий, не все потеряно.
Два часа уходит на Стэнфорд-Мэлл. Затем — Хиллсдейл и Сьеррамонт.
Добираюсь до дома около полуночи. Звоню Джейку и спрашиваю, можно ли переночевать у него, пусть даже ответ известен заранее.
— Тебе не следует проводить столько времени одному, — говорю я и понимаю, что покривила душой. Это мне не следует оставаться одной, это я не в силах сидеть в пустой квартире.
— Прости. Не сегодня.
Не в состоянии спать, усаживаюсь перед телевизором. Показывают фильм с Арнольдом Шварценеггером. Главный герой — простой рабочий Даглас Куэйд, которого одолевают сны о Марсе — планете, на которой он никогда не был. Персонаж Арнольда некогда подвизался секретным агентом на Марсе, и, стало быть, сны не просто сны, а воспоминания. Включаю телевизор в тот самый момент, когда какой-то мутант, покрытый слизью, спрашивает у Дагласа о цели его вояжа на Марс.
— Мне нужно то же, что и вам, — отвечает Куэйд. — Хочу вспомнить.
— Но зачем?
— Чтобы снова стать самим собой.
У меня снова есть работа. Фотографирую на вечеринке в честь полувековой годовщины брака. У этой пары пятеро взрослых детей, и все они присутствуют, каждый — с собственным семейством. Организовано здорово — дворик украшен лилиями, бесшумно снуют официанты, среди гостей бродят скрипачи и играют что-то легкое, очень успокаивающее. Я выделяюсь из толпы — с фотокофром, в кроссовках, волосы растрепаны. С трудом выдерживаю до момента разрезания пирога, потом убегаю в дом и запираюсь в ванной наверху. Нужно успокоиться. Руки трясутся, сосредоточиться не получается. Из окна мне видны гости, которые гуляют по саду в лучах заходящего солнца. Дети играют в прятки. Открываю окно и начинаю фотографировать, отчаянно пытаясь унять дрожь в руках. Знаю — эти снимки непременно понравятся заказчикам: босоногая девочка и ее младший братишка выглядывают из-за дерева; крохотный малыш, который прячется за розовым кустом; девочка, в мятом льняном платьице и стоптанных туфельках, стоит среди клумб, уперевшись руками в бока, и высматривает тех, кто спрятался.