|
| At last, passage paid, and luggage safe, we stood on board the schooner. | Но вот, заплатив за проезд и пристроив свой багаж, мы очутились на борту пакетбота. |
| Hoisting sail, it glided down the Acushnet river. | Поставлены паруса, и мы скользим вниз по реке Акушнет. |
| On one side, New Bedford rose in terraces of streets, their ice-covered trees all glittering in the clear, cold air. | Справа от нас террасами своих улиц поднимался Нью-Бедфорд, весь сверкая обледеневшими ветвями деревьев в холодном прозрачном воздухе. |
| Huge hills and mountains of casks on casks were piled upon her wharves, and side by side the world-wandering whale ships lay silent and safely moored at last; while from others came a sound of carpenters and coopers, with blended noises of fires and forges to melt the pitch, all betokening that new cruises were on the start; that one most perilous and long voyage ended, only begins a second; and a second ended, only begins a third, and so on, for ever and for aye. | На пристанях высокими горами громоздились груды наваленных друг на друга бочек, и тут же один подле другого безмолвно стояли на якоре китобойные суда, избороздившие весь свет и наконец вернувшиеся в тихую гавань; но уже с иных палуб доносился звон плотничьих и бондарных инструментов, слышался согласный гул горнов и костров, на которых топили смолу, -все это означало, что готовятся новые рейсы, что окончание одного долгого, опасного плавания служит лишь началом другого, окончание второго - началом третьего, и так без конца, на вечные времена. |
| Such is the endlessness, yea, the intolerableness of all earthly effort. | Вот она, нескончаемая, нестерпимая бесцельность всех дел земных! |
| Gaining the more open water, the bracing breeze waxed fresh; the little Moss tossed the quick foam from her bows, as a young colt his snortings. | По мере того как мы удалялись от берега, свежий ветер крепчал, и маленький "Лишайник" стал раскидывать носом быструю пену, словно фыркающий жеребенок. |
| How I snuffed that Tartar air!-how I spurned that turnpike earth!-that common highway all over dented with the marks of slavish heels and hoofs; and turned me to admire the magnanimity of the sea which will permit no records. | С какой жадностью вдыхал я этот воздух кочевий! С каким презрением спешил оставить позади все заставы земли, этой изъезженной дороги, покрытой бессчетными отпечатками рабских подошв и подков, чтобы восхищаться великодушием моря, которое не сохраняет следов на своем лоне. |
| At the same foam-fountain, Queequeg seemed to drink and reel with me. |