| In what census of living creatures, the dead of mankind are included; why it is that a universal proverb says of them, that they tell no tales, though containing more secrets than the Goodwin Sands; how it is that to his name who yesterday departed for the other world, we prefix so significant and infidel a word, and yet do not thus entitle him, if he but embarks for the remotest Indies of this living earth; why the Life Insurance Companies pay death-forfeitures upon immortals; in what eternal, unstirring paralysis, and deadly, hopeless trance, yet lies antique Adam who died sixty round centuries ago; how it is that we still refuse to be comforted for those who we nevertheless maintain are dwelling in unspeakable bliss; why all the living so strive to hush all the dead; wherefore but the rumor of a knocking in a tomb will terrify a whole city. | В какую перепись живущих включены наши мертвецы? Почему повсеместно гласит пословица, будто могилы немы, хоть и хранят они не меньше тайн, чем Гудвинские пески? Как объяснить, что перед именем того, кто вчера отправился в мир иной, помещаем мы слово, столь значительное и столь кощунственное, однако не награждаем подобным же титулом того, кто отплывает к берегам отдаленнейших Индий на нашей земле? Почему страховые компании выплачивают крупные суммы в случае кончины бессмертных? В каком вечном, неподвижном параличе, в каком мертвом, безнадежном трансе лежит сейчас древний Адам, скончавшийся круглых шестьдесят столетий тому назад? Как объяснить, что мы столь безутешно оплакиваем тех, кому, согласно нашим же утверждениям, уготовано вечное несказанное блаженство? Почему все живущие так стремятся принудить к молчанию все то, что умерло? Отчего даже смутного слуха о каких-то стуках в гробнице довольно, чтобы привести в ужас целый город? |
| But Faith, like a jackal, feeds among the tombs, and even from these dead doubts she gathers her most vital hope. | Но вера, подобно шакалу, кормится среди могил, и даже из этих мертвых сомнений извлекает она животворную надежду. |
| It needs scarcely to be told, with what feelings, on the eve of a Nantucket voyage, I regarded those marble tablets, and by the murky light of that darkened, doleful day read the fate of the whalemen who had gone before me. | Едва ли надо говорить, с каким чувством разглядывал я накануне своего отплытия в Нантакет эти мраморные плиты и читал в пасмурном свете унылого гаснущего дня о судьбах китобоев, до меня отправившихся этой дорогой. |