- О том, что операция "молот" свернута и о ней можно забыть.
- Хорошо, считайте, что я отдал соответствующий приказ. Такой операции больше нет. Решение принято президентом.
Пайк почувствовал, как силы оставляют его.
Он с самого начала знал, что снова упрется лбом в непробиваемую стенку, но поступаться принципами, идти на компромисс не собирался. ГеНерал подошел к массивному столу и оперся о крышку мозолистыми ладонями.
- Значит, вы готовы игнорировать возможность того, что один из солдат скорее всего жив?
И вы ничего не намерены предпринять по поводу того, что там остались трупы других солдат?
- Следи за своими словами, Пайк, и не забывай, с кем разговариваешь. Я из тебя котлету могу сделать, - пригрозил Максей.
- Котлету? - рассмеялся в ответ Пайк. - Какую котлету? Из меня сделали котлету, когда двадцать один год назад ударили мордой о верхушки деревьев. Меня били каждый раз, когда я отказывался лизать чужие пятки и целовать задницы, а я всего лишь говорил правду, вне зависимости от того, нравилось это моему начальству или нет.
Пайк придвинулся к Максею, насколько позволяла ширина стола, и гневно бросил ему в лицо:
- Разрешите вам кое-что напомнить, генерал. Пока вы протирали штаны на мягком стуле в штабе главного командования во Вьетнаме, я три года провел в джунглях и своими глазами видел, как умирают мои товарищи. Мне повредили позвоночник и всадили пулю в живот. Пока вы вершили вопросы большой политики в Вашингтоне, нежно прикладываясь губами к задницам разных политических деятелей, я болтался по всему миру и побывал в местах, которые вам, играющим в солдатики, не снились в самых жутких кошмарах.
Я занимался делом, которое никто из вас сделать не способен и никогда на это не решится. Меня нельзя испугать. А напоследок я вот что хочу сказать. Не так много наберется принципов, на которых держится армия, но есть один святой закон - нужно думать и заботиться о своих солдатах. Так я всегда поступал. Если в армии дошло до того, что высший офицер позволяет себе забыть о солдатах, то меня даже не придется увольнять. Я сам уйду!
Пайк развернулся и направился к двери.
За его спиной прозвучал голос Максея, резко поменявшего тон:
- Послушай, черт бы тебя побрал! Я же ничего не могу сделать. Президент не хочет, чтобы инцидент в Колумбии разрастался. Он специально меня...
Пайк не стал дожидаться, пока председатель найдет нужные слова для оправдания, а просто громко хлопнул дверью, что означало конец его армейской карьеры.
ЛЭНГЛИ, ШТАТ ВИРГИНИЯ
15:00
Райли не вскочил со своего места по примеру Вестленд, когда в комнату вошел Штром, решив, что его участие в их играх не обязывает его выказывать уважение начальству ЦРУ. Он лишь проследил за тем, как заместитель директора шпионского ведомства занял свое место за столом в просторном помещении для совещаний. Штром постарался сразу продемонстрировать, кто здесь главный, излучая самоуверенность и готовность повелевать. Он находился на своей территории и хотел дать ясно понять спецназовцу, что надо слушать и беспрекословно подчиняться. В то же время, как подметил Райли, Штром предпочел занять место как можно дальше от солдата, так что Вестленд оказалась во главе стола как бы в роли посредника.