— Алекса! — вдруг укоризненно обронил Норберг, почти не разжимая губ.
Я удивленно на него посмотрела. Что это он так забеспокоился? Я ведь сказала чистую правду. И вообще…
Додумать свою мысль не успела. Потому как призрак вдруг возопил не своим голосом:
— Я? В царство мертвых? Да никогда! Я послан богами, чтобы карать грешников. И ты, блудная дщерь, будешь первой на сей тяжкой дороге искупления!
Ой. Ой-ой-ой! Что-то меня насторожило то, как это прозвучало. А еще сильнее мне не понравилось, что призрак вдруг принялся увеличиваться в размерах.
Молочно-белый туман, из которого сплеталась фигура старца, неожиданно вздыбился надо мной волной. Я запрокинула голову к потолку и почувствовала себя настоящей карлицей перед исполинским чудовищем. Но куда сильнее меня испугало то, что в глубине дымки начали проскакивать алые разряды, будто призрак копил силу для решающего удара.
— Алекса, — выплюнул сквозь зубы Норберг. — Ваш язык иногда бывает чересчур болтливым. Так и тянет его немного укоротить.
Вопреки обыкновению, сейчас я была совершенно согласна с менталистом. Но я думала, что Гастон обрадуется скорому упокоению! Кто же знал, что нам не повезло столкнуться с настолько фанатично настроенным духом. Ишь ты, блудной дщерью меня обозвал.
— Я зажарю тебя в огне своей ярости, грешница! — пророкотал призрак. И только что вставленные оконные стекла жалобно задребезжали от его голоса, рискуя вновь разбиться. — Пусть пламя и боль очистят твою душу перед судом богов!
— Сделайте же хоть что-нибудь! — жалобно взмолилась, обращаясь к Норбергу.
Я не в силах была оторвать взгляд от призрака, в глубине которого медленно наливались багрянцем смертельные чары, поэтому не имела ни малейшего понятия, чем менталист занимается за моей спиной.
— Отвлеките его как-нибудь! — приказал Норберг. — Мне нужно несколько минут.
Я гулко сглотнула ставшую вязкой от леденящего ужаса слюну. Отвлечь его? Но как?
— Ты умрешь, слыша свои крики и вдыхая аромат собственного жареного мяса, — продолжал угрожать дух. — Но твои мучения очистят тебя от зловонного дыхания бога-пасынка. Не плачь, дщерь. Тебя ждет счастливая загробная жизнь.
Угу, утешил, называется! Я не хочу умирать! Мне всего двадцать один, я совсем недавно вышла замуж и даже не успела еще обзавестись потомством. Хотя вряд ли, конечно, наличие дочери или сына утешило бы меня в преддверии скорой и страшной гибели. Скорее наоборот. Было бы очень обидно и горько, что я не увижу, как мои дети взрослеют и превращаются в настоящих самостоятельных личностей.
— Слушай, давай поговорим, — жалобно взмолилась, с отчаянием наблюдая за тем, как неотвратимо набирает силу темно-багровое свечение в глубине призрака. — Почему ты на меня так взъелся? И ничего я не блудница. Я ни разу не изменяла своему мужу!