Глаза действительно закрывались. И когда я поддавалась этому желанию лечь и отдохнуть, непроизвольно начинала засыпать.
– Ты что-то применил? – сонно спросила я, потому что как-то слишком внезапно напала эта сонливость.
– Немного, – ответил Альдред. – Просто чтобы ты не думала о всякой ерунде и выспалась.
– Мне надо в свою комнату.
Ругать его сил не было, да и правда, я ведь не усну, все буду думать, прокручивать в памяти моменты, связанные с Виктором, и выискивать намеки, что он обо всем знал. А еще меня будет снедать страх за родителей, которые все же укрывали меня, да и за себя. И мысли по поводу никт. Альдред это очень хорошо понимал. Но все равно я немного разозлилась.
– Спи здесь. Все равно встанем раньше всех, никто не узнает. – Альдред уложил меня удобнее и сам лег с краю, чтобы не свалилась. – Завтра буду будить. Готовься.
– Мм, – пробормотала я.
Уже не хотелось ни о чем думать, стало тепло, прошла головная боль, исчезли все мысли. И я заснула.
Я даже не поняла, что это утро наступило. На короткое мгновение проснулась, глянула в окошко, поняла, что еще темно, и с чувством нереальной радости от того, что можно еще спать, устроилась удобнее. Места было мало, Альдред спал рядом, а выбор между холодной стеной и теплым мужчиной был мучительным. Ни к тому, ни к другому прижиматься не хотелось. Наконец, решив, что стена хотя бы не пристает, я к ней пристроилась, как к родной. И уже проваливаясь в сон, услышала голос:
– Я все видел. Ты проснулась.
Попыталась проигнорировать его, но была отлеплена от стены.
– Ты так сладко спала, что я решил дать тебе выспаться, – нагло ухмыляясь, произнес Альдред. – Думал, будешь спать, сколько захочешь, пока сама не проснешься. Ну вот, ты проснулась.
– Ночь еще, – захныкала я. – Темно.
– Это просто гроза, – ничуть не смутился он, – вот и темно. Ничего особенного.
– Ты вообще человек? Гроза на улице! А ты пытаешься заставить меня выйти наружу. И у нас в семье такое правило: дети спят долго.
– Ты не ребенок.
– Ребенок! Спроси у моей мамы. А папа вдобавок объяснит, какие существуют правила обращения с ребенком.
Например, его рука, блуждавшая от моей шеи к животу, в правилах точно оговаривалась, как недопустимая.
– Вот теперь ты точно проснулась! Так что давай поднимайся, до завтрака пробежишься и потренируешься.
Ни стоны, ни хныканье, ни иные веские аргументы не помогали. Пришлось плестись в комнату, надевать тренировочные брюки и рубашку, завязывать шарф, судорожно искать перчатки и ботинки. А потом выползать под противный моросящий дождик во двор, где уже расположился Альдред. Ему вообще было плевать на погоду, а меня, невзирая на свитер, брала дрожь.