– Это я тоже слышала. – О никтах в самой известной исторической книге Тригора ничего не было. – Слухи разные ходят, и о проклятии, и о перевороте, и о болезни. А вот знаний – ноль.
– Дядя говорил, это как-то связано с тем, что над Тригором всегда грозовые тучи. Вроде как Виктор разбудил древнее зло, захватив власть. И теперь мы обречены на страшную болезнь и постоянные грозы.
– Звучит красиво, только правды в этом, похоже, нет. Грозы ведь и раньше частенько заглядывали к нам. Ну да, в последние годы они не умолкают, такая уж погода. На севере вон весь Двулед снегом засыпало. А никты… На болезнь это не очень похоже, если честно. Папа говорил, что это проклятие.
Я не стала добавлять, что отец обычно угрюмо ворчал, думая, будто я не слышу: «Ее отец так цеплялся за власть, что едва не забрал весь Тригор в могилу». Родители считали виновным в болезни никт моего отца. А я, как и должно было быть, Виктора. Но неужели я надеялась найти в его библиотеке какие-то подтверждения этому? Большей глупости представить было нельзя. Хотя, признаться, копаться в книгах было очень интересно. Никогда я еще не держала в руках такие качественные и дорогие издания. От них пахло свежей бумагой, кожей, а рука чувствовала приятные выпуклости тиснения переплетов. Мы с Дарькой, оставив идею раскопать информацию о никтах, неплохо провели время. Читали что-то, нашли сборник стихов и даже, воспользовавшись лежащими на столе листами и пером, записали парочку четверостиший. Мое стихотворение называлось «Семья». Дарькино – «Любовь». Похоже, мы с ней обе не умели скрывать то, к чему тяготели.
Когда раздался звонок, мягкий и мелодичный, мы отправились на обед, где я впервые в жизни попробовала копченого угря – вкуснейшее столичное блюдо, а еще овощной суп-пюре. Кормили в замке просто невероятно вкусно и мамина стряпня, казавшаяся раньше верхом кулинарного искусства, как-то померкла.
Потом был отдых; я действительно уснула, пока писала родным письмо и рассматривала многочисленную одежду.
За ужином Виктор представил нас парням. Корт, мы с ним уже познакомились в классе Альдреда, Гевирг – с виду не слишком развитый физически, но с обаятельной улыбкой парень. Сошта – мрачный широкоплечий тип, я сразу поняла, что мы не подружимся. Может, дело было в том, что он никак не отреагировал на наши имена, в то время как другие хотя бы кивнули, а может, в его сросшейся, и взъерошенной брови. Как знать…
И четвертым был парень по имени Эртан. Кого-то он мне смутно напомнил, но знакомство быстро закончилось. Виктор, усмехаясь, велел подать нам по половине бокала красного вина, и радостная Дарька отвлекла меня возбужденным щебетанием. Так что понять, на кого этот Эртан смахивал, я не смогла.