Снова вернулся Февр – знаменитый врач, но Рита не заметила его присутствия. Она слышала, что он вошел, слышала его шаги, его голос, но все окружающее не доходило до ее сознания. Все ее помыслы, все ее существо, ее душа горели мольбой.
День проходил, но жара все возрастала. Рита все еще стояла на коленях, положив голову на исхудавшую руку Тима, которую держала в своих. Когда наступил вечер, поднялся легкий ветер, зашевелив лепестки цветов, стоявших в вазе на окне. Заходящее солнце окрасило розовым их белые лепестки, и яркие краски заката бледнели в голубеющем небе. На улицах раздавался шум кончавшегося делового дня. Откуда-то издали доносились мягкие звуки игравшего оркестра.
Рита подняла голову и увидела какую-то перемену в лице Тима. Он старался произнести что-то, но не мог говорить, и неясный звук сорвался с его губ. Его голова устало скатилась с подушки. Рита посмотрела в лицо Февра.
– Сделайте что-нибудь, ради бога, – прошептала она вне себя.
Он покачал головой:
– Здоровая натура вашего сына должна сама побороть болезнь.
Он посмотрел на нее с бесконечным состраданием, она бессильно опустила голову.
Она вспомнила Тима, веселого, здорового, игравшего в футбол в светлое весеннее утро. Она видела его оживленное, раскрасневшееся лицо, когда он стрелой бежал по ровному полю.
Больной беспокойно задвигался на подушках, и Рита подумала: «Есть горе ужасней смерти – видеть, как мучается собственный ребенок, и не быть в состоянии помочь ему, облегчить его страдания».
Не сознавая, что говорит вслух, она обратилась к сыну:
– Мой мальчик, мой дорогой мальчик, не оставляй меня!
Тим открыл глаза и удивленно посмотрел на нее. Яркая краска залила его лицо, а затем он снова побледнел. Сдавленный, задыхающийся стон раздался в тишине. Его дыхание было почти неслышным.
За окнами шумел город. В деревьях бульвара зачирикала птичка, легкий ветерок шевелил листвой, с Сены донесся далекий звук сирен. Рита и доктор ждали с напряжением в надвигающейся тени вечера.
Когда на небе угасли розовые отблески заката, Тим устало поднял голову. Угасающий дневной свет упал на его лицо. Он посмотрел на Риту, улыбнулся и сказал хриплым, странным детским голосом:
– Мама, ты здесь?
Февр нагнулся над ним. Рита улыбнулась ему с усилием. Тим кивнул головой, снова опустился на подушки и почти мгновенно заснул спокойным сном глубокой усталости.
– Он спасен, – проговорил Февр уверенно.
Рита поднялась с колен. Она даже не могла плакать. Она молча схватила его за руку. Доктор понял ее и кивнул в ответ, отдал сиделкам все нужные распоряжения и скоро ушел на цыпочках. Рита сидела у изголовья кровати, прислушиваясь к ровному дыханию Тима, который спал спокойным сном в первый раз за три недели.