Поняв, что его сестра не собирается читать роман, изобилующий сексуальными сценами, Михайлов облегчённо вздохнул.
– Ну-с, девушки, присаживайтесь. Что душа желает?
– Моя – бокал шампанского, – заявила Агния.
– Значит, курить ты уже не хочешь? – ехидно спросил Сергей Сергеевич.
– А что, можно только что-то одно – либо выпить, либо покурить? – наивно поинтересовалась девушка.
– При обычных обстоятельствах тебе нельзя ничего. Но поскольку сегодня твоего брата чуть не растерзал тигр, о чём ты, надеюсь, сожалеешь, можно выпить немного – подчёркиваю, ключевое слово – немного, – алкоголя или выкурить – одну – подчёркиваю, ключевое слово – одну – сигарету. Отвечай, по возможности быстрее, что ты выбираешь.
Агния тяжело вздохнула.
– Как с тобой, Серёжа, иногда тяжело бывает! Я, между прочим, совершеннолетняя. Вот Арина, наверняка, и курить, и пить будет, сколько захочет! – возмутилась она.
– Это ты по паспорту совершеннолетняя и по виду своему – совершенно летняя – дырки на сарафане везде, где только можно, а по состоянию мозгов – третий класс вторая четверть, если не первая. Когда будешь, как Арина, культурным центром руководить и Нольде с первого взгляда определять, а не Dolce&Gabbana, будешь делать всё, что хочешь. Или дождись, когда я тебя с рук на руки твоему будущему мужу передам, чтобы мне не стыдно было ему в глаза смотреть и за твоих будущих детей переживать! – эмоционально отреагировал Михайлов.
– Тоже мне многодетный отец нашёлся! Да что ты про здоровых детей-то знаешь, у тебя самого детей к тридцати пяти годам нет! Я уже скоро тебе по утрам буду говорить не «Доброе утро!», а «Хочу племянников»! Ты ещё каменной бабе, которую у нас во дворе поставили, замечание сделай: «Что это, ты, голубушка, на камне сидишь, ты же будущая мать!»
«Интересно, – подумала Агния, – если у них в гостиной Нольде висит, то во дворе, наверное, скульптура Родена стоит, ни больше ни меньше».
Разгневанная Агния отвернулась от брата и, глядя куда-то в окошко, тихо, но так, чтобы он услышал, произнесла:
– Будешь так себя со мной вести, созову оставшихся, не купленных тобой журналистов и скажу им, что ты… латентный гей!
Арина охнула.
– Кто я? – изумился Михайлов.
Агния заглянула в какую-то тетрадку, видимо, чтобы уточнить.
– Латентный гей! – с вызовом заявила она.
– Это кто же тебя таким словам научил? – притворно гневаясь, спросил Михайлов. – Петя, ты что ли? Ты у меня смотри, приглашу тебя в номер и заставлю Фонвизина по ролям читать!
– Лучше «50 оттенков серого» в лицах! – предложила Арина.
Маячивший поблизости Петя покраснел до корней волос: