— Вы снова обнимете родителей!
Большинство стали радостно выкрикивать странные и неизвестные мне названия своих родных мест. Но некоторые молчали.
Карим, большой и неуклюжий, бормотал:
— У меня-то нет семьи, куда я пойду?
Малышка Мария обняла меня, прошептала мне на ухо своим все еще неуверенным голосом:
— Я боюсь, что мой папа умер. У меня есть только вы. Ты куда пойдешь, Фатима?
И правда, мне-то что делать? У меня были только размытые воспоминания о моей матери и совсем нечеткие — о братьях. Я уже не помнила их имен. Не была уверена, из какой я деревни. В ней было всего четыре дома, затерянные где-то в полях. Иногда мне даже казалось, что на самом деле их и вовсе нет.
Ко мне подошел Икбал.
— Ты уедешь? — спросила я его.
Я вспомнила, с какой одержимостью он старался держать в уме даже самые мельчайшие детали свой жизни дома. Икбал смотрел куда-то в сторону, словно избегал смотреть прямо на меня.
— Да, — тихо сказал он, — думаю, да.
— Тебе наверняка хочется снова обнять их.
— Конечно…
— И ты не рад?
Икбал помолчал немного.
— Не знаю, — сказал он наконец.
Мне было непонятно.
— Понимаешь, — словно раздумывая, начал объяснять он, — мне, конечно, хочется снова увидеть мою семью спустя столько времени.
Хочется увидеть маму и папу. Но я не хочу жить их жизнью.
— Боишься, что они снова тебя продадут?
— Не в этом дело, — сказал он, — мой отец, как и твой, продал меня не потому, что он плохой. Для них это было большим горем, но они просто не могли иначе. Нет, дело совсем не в этом. Дело в том, что я хочу заниматься другим.
— Чем?
Икбал поискал глазами Эшан-хана.
— Пока не знаю.
Мы еще немного помолчали. Потом Икбал взял за руку меня и Марию.
— Пойдем! — громко сказал он.
— Куда?
— На улицу, мы не должны сидеть здесь и грустить.
— На улицу? — спросили мы. — А разве можно?
— Конечно, можно. Мы свободны!
— А что ты хочешь делать? — спросили мы хором.
Он принял загадочный вид:
— Эшан-хан подарил мне кое-что. А я кое-что тебе обещал.
Снаружи все было новым, странным и шумным. Мы без конца глазели по сторонам. Светило солнце, дул ветер и отовсюду доносились разнообразные запахи. Мы вскарабкались на холм над городом: за спиной у нас остались последние дома, а впереди — только камни, трава и полуденный зной. Город внизу качался в дымке, но там, куда забрались мы, воздух был ясным и чистым.
— Не смотрите! — приказал Икбал.
Мы прикрыли глаза руками, но я заметила, что Мария подглядывала сквозь пальцы, и тогда я тоже не удержалась и подглядела. Икбал достал из-за пазухи какой-то сверток, развернул на траве что-то белое и цветное, размотал клубок нитки и побежал все дальше и дальше, и, когда он наконец крикнул нам: «Теперь можно!» — воздушный змей был уже высоко в небе и подпрыгивал на ветру.