Несколько раз д’Альби пытался подняться, но всякий раз падал, чувствуя, что ноги совершенно не подчиняются ему. А вот руки были целы, они саднили, кровоточили, однако слушались его, и Рой полз и полз, переваливаясь через небольшие камни, переползая по льду замерших озерец, перекатываясь через небольшой кустарник.
Сумерки постепенно сгущались, чернели, но все же вскоре Рой рассмотрел впереди голубовато-серый плес воды. Это могло быть только Гусиное озеро. Уже хотя бы потому, что другого он поблизости не знал, и что часть его, даже в лютые морозы, не замерзала, очевидно, его подпитывал какой-то теплый источник. И вода в этой части озера всегда была значительно теплее: Рой не раз купался здесь, возвращаясь с охоты.
У озера ноги его словно бы немножко оттаяли и хотя идти он все еще не мог, зато, по крайней мере, сумел встать на колени. Боль была адской, и все же обойти северную оконечность озера он сумел; точно так же, на четвереньках, по звериному, поднялся по склону долины, выводившему к сосновому бору.
Вновь теряя сознание, он вспомнил условие Маргрет: если кто-то из них не возвращается к хижине к сумеркам, остальные отправляются на его поиски. «Остальные – горько ухмыльнулся д’Альби. – «Остальные» – это двое испуганных женщин и младенец». Тем не менее уговор такой существовал. Рой сам настоял на подобной договоренности, поскольку Маргрет иногда уходила на охоту в одиночку, а Бастианнаа подолгу находилась у фиорда или же бродила в поисках птичьих яиц; и мало ли что могло с любым из них случиться. Поэтому до сумерек каждый должен был вернуться к хижине.
33
– Но почему же его все еще нет?! – в который раз спрашивала Маргрет, зная, что отвечать на ее вопросы и развеивать сомнения – некому.
Вчера Рой чувствовал себя довольно скверно: ватные ноги, горячий лоб, слабость во всем теле… Сегодня ему следовало бы отлежаться, но он все же пошел на охоту. Запасы провизии у них действительно кончались, однако можно было пару деньков продержаться. Провожая его, Маргрет, как никогда прежде, волновалась. Какое-то предчувствие сдавливало ей сердце и в эти предвечерние минуты. Однако на все ее тревоги Бастианна отвечала или молчанием или успокоительным: «Да мало ли что… Подождем».
– Он ведь должен был вернуться до сумерек. Таков наш уговор.
– Сумерки только начались, – вновь возразила Бастианна, покачивая засыпающего Роя-Младшего, который лежал теперь в подвешенной к потолку колыбельке, сплетенной корсиканкой в виде овальной корзины. – И потом, он ведь сказал, что идет к Гусиному озеру. А это недалеко.