Появилась Бастианна.
– Купель для его светлости герцога Роя де Роберваля готова, – торжественно доложила она. – Позвольте предать герцога омовению.
– Нет, Бастианна, сегодня я сама.
Корсиканка удивленно взглянула на Маргрет, но тотчас же погасила это удивление и, пожав плечами, вежливо признала:
– Это ваше право, герцогиня. И потом, время от времени младенец должен чувствовать руки матери. Они – как перст судьбы.
36
Бастианне становилось все хуже. Ее постоянно мучила жажда, почти каждый день были рвоты, ноги все больше распухали, а нижняя часть туловища покрывалась фурункулами. И все же однажды, в середине лета, она упросила Маргрет взять ее на рыбалку.
– Но вам трудно будет спускаться к фиорду. А еще труднее – подниматься.
– Я постараюсь, – почти взмолилась Бастианна. – С вашей помощью. Хочу побывать в «форте», нашем «форте», там, где мы провели первые ночи. Возможно, это в последний раз. Мне надоела эта хижина, ее дым и чад. Фиорд… Там так легко дышится!
– Даже на этом богопроклятом острове у нас уже появились заветные места, – грустно вздохнула Маргрет. – «Форт» – одно из них.
Уложив Роя-младшего спать и надежно обвязав люльку, чтобы он не выпал, женщины тронулись в недалекий путь.
Старые ботинки теперь уже были слишком малы для ног Бастианны. И они вместе пошили ей из козлиной кожи некое подобие сапог, пристроив снизу подошвы от тех ботинок, в которых корсиканка сошла на этот берег.
По равнине Бастианна еще кое-как передвигалась сама, однако на спуске Маргрет местами приходилось буквально тащить ее на себе.
– Знаете, если бы это было во Франции, я бы поговорила с лекарями и полечилась травами. Лет пять – не меньше – я бы еще походила в солидных, хотя и хворающих, дамах. Здесь же этих трав нет. А если какое-то зелье и существует…
– А травы, которые понаходил наш медикус?
– Вы же видите, я пытаюсь пить их, но они совершенно не помогают.
К весне опоры «форта» покосились под тяжестью снега, но Маргрет дождалась тепла, вновь врыла их в землю и восстановила покрытие. «Форт» был своеобразным мемориалом их появления на острове, и они относились к нему с ностальгическим поклонением. Вот и сейчас Бастианна перекрестилась у его входа, и, откинув полог, вошла под парусиновые своды.
– Помните, Маргрет, наши первые дни?
– Конечно, помню.
– Казалось бы, дни отчаяния. Однако теперь я почему-то вспоминаю о них с теплотой.
– И я тоже, – призналась герцогиня.
– Это были дни, когда мы были полны желания выжить, обустроить свое бытие, вырваться отсюда, – Бастианна опустилась на устланный куском кожи камень, на котором обычно сидела в те дни, которые им пришлось провести в «форте», и, запрокинув голову, мечтательно смотрела на бездонно синее, холодное небо. – Когда мы перебирались в хижину, я даже всплакнула, до того жалко было расставаться с нашим «фортом».