— Поисковики, Шер, как минимум десяток.
— Пошел ты в Тьму, — огрызнулся мужчина. — Они не запрещены к выносу.
— Они запрещены для изгнанников.
— Срок еще не истек, а значит, это квалифицируется как добровольная прогулка по лесу.
— Не пытайся увильнуть, Шер! — взвился второй, молчавший до этого времени брюнет. — Вас двоих изгнали еще вчера, и это еще надо проверить, что в Неблагом Дворе делали чужаки!
— Я не собираюсь тебе ничего объяснять, Бан, — отрезал Рэй. — Не был обязан раньше, не должен и сейчас, тем более что у тебя еще даже имени нет.
— Да ты сам сейчас никто и звать тебя никак!
Два коротких резких удара заставили кричавшего сперва согнуться от боли, хватая ртом воздух, а потом и вовсе рухнуть на землю. Тот, что до этого требовал сдать неизвестные поисковики, рванулся, было, ему на помощь, но замер, когда у его горла вдруг оказался острый клинок. И держал нож Кармир…
— Шер сейчас в своем праве, Кай. И тебе это прекрасно известно. Не лезь к нему.
Тот на миг замер, а потом махнул рукой:
— Тьма с вами. Дин, твоя очередь.
У младшего Шера обнаружились всего три открывашки. Гостей селения даже не обыскивали.
Путешественники уже собирались уходить, когда над молчаливым лесом разнесся отчаянный женский крик:
— Подождите!
Летисия оглянулась. На поляну выскочила растрепанная дама лет сорока на вид. На локте у нее висела корзинка, а в руках она держала тугой сверток.
Женщина подскочила к уходящим — Кармир удивленно заломил бровь, но промолчал — и протянула сверток Рэю:
— На! Ты все равно идешь в Кермен.
Слуа по-мальчишечьи спрятал руки за спину:
— С чего ты взяла?!
— С тобой двое юварок, — короткий взгляд. — Они, конечно, какие-то общипанные, но все-таки юварки. Следующий поход в Кермен у нас через три месяца, а этот идиот Кар — и не надо на меня так коситься! — мне за это время плешь проест! — еще один взгляд на упомянутого. — И не докажешь, что я ему верна…
Тихо и чуть насмешливо фыркнул Дин. Женщина его даже взглядом не одарила:
— Да, верна! И не надо на меня так смотреть, Кармир! Подумаешь, одна интрижка! Так с тех пор двадцать лет прошло!..
— Семнадцать с половиной, — меланхолично поправил ее Дин.
Тут женщина — статная брюнетка в легком серебристом платье — наконец соизволила к нему повернуться:
— Что?
— Семнадцать, говорю, с половиной. Мне было семь, когда отца изгнали, — ровно сообщил Дин, глядя куда-то поверх ее головы.
— Да хоть двадцать! И я не виновата, что сейчас родился летун. Короче, Шер, в корзине молоко, пеленки, донесешь, — и, всучив потрясенно замершему мужчине свою ношу, брюнетка упорхнула, крикнув на прощание: — Кар, ужин я сегодня не готовлю, поешь где-нибудь в гостях.