– Какая шкатулочка хорошенькая! – проговорила Лола, заглядывая через плечо компаньона.
– Странно, почему он ее так бережно хранил? – пробормотал Маркиз. – По-моему, ей грош цена в базарный день. Такие продают на каждом турецком курорте.
– Может быть, внутри что-то важное?
Леня поставил шкатулку на туалетный столик, открыл крышку. Внутри шкатулки ничего не было, но когда Леня откинул крышку, раздалась трогательная мелодия.
– Она еще и музыкальная, – проговорил Леня. – А внутри пусто. Зачем же он ее хранил?
– По разным странам я бродил, – запела Лола жалостливым голосом. – И мой сурок со мною…
– Лолка, ты что? – испугался Маркиз. – Что с тобой? У тебя жар? Очень не вовремя!
– Это песенка «Сурок» великого Бетховена, – сообщила ему Лола. – Я, между прочим, в музыкальной школе училась, там мы эту песню разучивали. – И она снова затянула: – И мой всегда, и мой везде, и мой сурок со мною…
– Лолка, прекрати немедленно, у меня от твоего пения зубы разболелись! – взмолился Леня, закрывая шкатулку.
– К зубному давно не ходил, – мстительно проговорила Лола. – Когда был последний раз?
– Ну, не помню я… – Леня хотел поставить шкатулку обратно в ящик, но в это время дверь комнаты распахнулась.
На пороге стоял господин Строганов, совладелец фирмы «Строганов, Вербицкий и партнеры» и Ленин заказчик.
На лице его было какое-то странное выражение.
– Что вы здесь делаете? – осведомился Леня. – И самое главное – как вы здесь оказались?
– Я подумал, что вы мне чего-то недоговариваете, и решил проследить за вами, – ответил Строганов странно равнодушным голосом, как будто тема разговора его ничуть не волновала.
– Я говорила тебе, что за нами кто-то следил! – подала голос Лола. – А ты от меня только отмахивался!
– Что здесь сейчас звучало? – перебил ее Строганов. – Я что-то услышал через дверь.
– Звучало? Да это моя ассистентка упражнялась в вокале!
– Нет, перед этим… что-то еще…
– Ах, это! – Леня взглянул на шкатулку. – Это я шкатулку открывал. Музыкальную.
– Вы не могли бы повторить это еще раз? – Строганов закрыл дверь, подошел к столу со странным, немного сонным выражением лица. – Мне кажется, это важно…
– Повторить? Да ради бога!
Леня открыл шкатулку, и комната снова заполнилась трогательными и наивными звуками бетховенской песни.
И тут со Строгановым стало происходить что-то непонятное. По его лицу пробежала судорога, оно страшно исказилось, словно от невыносимой боли, Строганов оскалился, схватился за голову и тихо, мучительно застонал. Его рот широко открывался, словно у выброшенной на берег рыбы, глаза вылезали из орбит, лицо побагровело, как от непосильного напряжения.