Он сидел, глядя на дверь, и снова вспоминал тот страшный летний день, когда кончилось его детство.
Из дальней комнаты доносились музыка и ненатуральные голоса – там Леночка смотрела свой мультфильм.
Минуты проходили за минутами. Олег взглянул на часы и с удивлением понял, что просидел в прихожей уже два часа. Он хотел встать, чтобы размять ноги – и в это время в двери заскрежетал ключ.
Вербицкий поднял пистолет и замер.
– Принцесса! – раздался за дверью мужской голос. – Принцесса, я пришел!
Дверь скрипнула и открылась. На пороге возник высокий, плечистый мужчина средних лет с тронутыми сединой висками, с глубоко посаженными глазами.
– Закрой дверь, – приказал Вербицкий.
Оскар Лимонти мгновенно оценил ситуацию. Он увидел пистолет в руке Вербицкого, глушитель на его стволе, услышал звуки работающего телевизора из дальней комнаты.
– Закрой дверь! – громко повторил Вербицкий.
Оскар полуобернулся, чтобы закрыть входную дверь. Когда он повернулся обратно, в его руке уже был пистолет. Но Вербицкий ждал этого, и тут же нажал на спуск.
Раздался негромкий хлопок, пистолет выпал из руки Лимонти, правая рука повисла, как плеть. Оскар сел на пол возле закрытой двери, оскалился, как загнанный волк.
– Так ты жив? – прошипел он сквозь сжатые зубы.
– Как видишь! – усмехнулся Вербицкий. – Твои орлы не довели дело до конца! Впрочем, тут мы с тобой похожи. Тебя ведь тоже считают умершим!
– Зря ты пришел сюда, – процедил Лимонти. – Зря ты вмешал мою сестру в это дело. Она как ребенок!
– Двадцать пять лет назад я тоже был ребенком, – ответил ему Вербицкий.
– Двадцать пять лет? – удивленно переспросил Оскар. – Что было двадцать пять лет назад?
Вербицкий снова вспомнил тот далекий полдень – мертвые лица родителей, жужжание мух, музыкальная шкатулка…
Он посмотрел на Оскара и пропел тихим, надтреснутым голосом:
– По дальним странам я бродил и мой сурок со мною…
Лицо Оскара Лимонти ужасно переменилось, глаза его расширились, по углам рта прорезались морщины.
– Так это ты… – протянул он странным, растерянным голосом. – Я знал, что у тех людей был сын…
– Был, – подтвердил Вербицкий и поднял пистолет.
– Я должен тебе кое-что сказать, – голос Лимонти стал очень тихим. – Кое-что важное…
– Я не хочу тебя слушать! – палец Вербицкого коснулся спускового крючка.
– Это касается твоей матери.
Палец на спусковом крючке дрогнул, Вербицкий убрал его, облизал пересохшие губы и едва слышно произнес:
– Говори!
Лимонти еще заметнее побледнел и зашептал что-то, едва слышно шевеля губами.
– Я ничего не слышу! – неприязненно процедил Вербицкий. – Говори громче, или я тебя пристрелю!