Рябов прикоснулся к потайной кобуре браунинга.
— Теперь надо ждать неадекватного поведения подмосковных животных.
— Верни, сука, корону! — с людоедскими интонациями попросил президент.
— Я вам не егерь… С топтыгиными не на короткой ноге! — огрызнулся Ебитович.
— Верни, говорю!
И тут в дверь входит Ф. Ф. Медведкин, с венцом на макушке.
— Я же тебя отправил в отставку?! — обалдел президент.
— Я из потомственных егерей, — оскалил зубы Медведкин. — С косолапыми на короткой ноге. Сам отдал.
— Ай, молодца! — обнял отставника Абрамкин. Забрал корону.
— Верните меня в предсовмины. А шею сверну глистократии.
— И верну!
Нургаляйкин подошел к малахитовому столику, взял свое недавнее заявление об отставке, порвал его на мелкие куски.
— И меня верните! Я стану родным братом Медведкину. Я не садист, я хороший.
— Верну… — расплакался президент. — Вы гляньте, какие люди?! Орлы!
— Думаю, о глистократии теперь можно забыть, — на выходе из Спасских ворот сказал я Рябову.
— Ах, Петя, Петя… — иронично скосился на меня гениальный сыскарь.
1.
Как-то после музицирования на раскладном саксофоне сыщик Рябов резко спросил:
— Петя, а вам известно, что все гении сумасшедшие?
Я чуть не подавился утренней овсянкой.
— По-моему, это чудовищное преувеличение?
— А как же Ван Гог, отрезавший себе ухо? Эдгар По, умерший под забором?
— Это частности.
— Слабо же вы знаете историю… Понимаете, дорогой акушер, когда природа дает человеку чего-то слишком много, она требует возврат долга. Причем с грабительскими процентами.
Рябов оттер перламутровый мундштук саксофона клетчатым платком с монограммой частного сыскного агентства «Радуга».
— Почему вы об этом заговорили? — заиграл я желваками.
— Вчера видел интервью с председателем Центробанка.
— Павлом Гусем?
— Ага. Он обронил весьма странную фразу, мол, деньги — зло. Если уничтожить деньги, коррупция сама собой сойдет на нет.
— Мечты утописта.
— Если не припадок паранойи. А ведь Павел Гусь, без сомнения, фигура исключительно гениальная.
— Он зачем-то собирает марки немецких нацистов. Вяжет носки из шерсти тонкорунной овцы.
— Не только это. С отличием закончил Гарвард. Поднял Россию с колен, выплатив международному фонду все долги.
— Постойте, Рябов! Вот вы, например, очевидный гений. Назвать же вас безумцем у меня не повернется язык.
Зазвонил телефон. Опережая Рябова, я схватил трубку.
— Алло! Это Юрий Абрамкин. Ваш президент. То есть, президент РФ. Что, впрочем, одно и то же.
— Очень приятно… — почтительно сглотнул я слюну.
— Вы слышали, какую поганку по зомбоящику загнул Павел Гусь? Предлагает, зараза, всю наличность, до копеечки, прилюдно сжечь на Красной площади.