— Знаете, о чем я думаю, акушер Кусков? — спросил меня Рябов, идущий по грудь в воде и, в то же время, мощно держащий шест бредня.
— Не знаю, — честно признался я.
— О заводном апельсине. Если в России что-то не так… Щука разит нефтью… В воздухе разлито амбре угарного газа. А виной всему — заводной апельсин.
Бредень из моих рук выпал:
— Как это заводной апельсин?
— Да, держите же! — с раздражением приказал детектив, — кажется, на этот раз в сетке огромная щука.
Я схватил шест и, сдерживая слетающие с моих губ вопросы, мужественно пошел по илистому дну Москвы-реки.
Щука оказалась двухметровой. Разила жирной нефтью. Глаза рыбины были выпучены, будто от отравления угарным газом.
2.
Мы сразу отправились на овощные рынки Речного вокзала.
И что же мы увидели?
Оранжевые горы апельсинов, а вокруг них горделиво восседающих лиц кавказской национальности в барашковых кепках-аэродромах.
Сыскарь пощупал несколько фруктов, понюхал, горестно прицокнул языком:
— Не здесь мы ищем, Петя! Не здесь…
— А где? — до немоты изумился я.
— Вам известно, где проводит свой ежегодный отпуск редактор «Московского стряпчего», Валентин Мирзоев?
— На Береге Слоновой Кости. Охотится на крокодилов. Он папарацци «Euronews» это сам хвастливо рассказывал.
— Вот там-то, чует мое сердце, и надо рыть, — посуровел Рябов, передернув затвор потайного браунинга.
3.
Африканцы встретили нас с Рябовым без дружелюбия.
Еще бы!
Наш соотечественник и славный современник, редактор «Московского стряпчего», г-н Мирзоев, перебил на этом континенте почти всех крокодилов, единственное достояние этой карликовой страны.
— Аллигаторы закончатся, за нас возьмется, — испуганно жаловались нам аборигены. — За три календарных отпуска всех земноводных перебил. Шутка ли?!
— Ага! — многозначительно переглянулись мы с Рябовым.
И тут на нас, с тушей стопудового и саблезубого крокодила на плечах, вышел сам подозреваемый — Валентин Мирзоев.
— Поляки? Белорусы? Болгары? — вопросил нас.
— Русичи, — строго ответил ему я, акушер Кусков.
— Вот оно что? — сощурился Мирзоев, видимо, еще не решив, как к нам относиться, нормально или по-мирзоевски омерзительно.
— Заводной апельсин… — впроброс произнес Рябов.
Мирзоев грянул тушу крокодила наземь, выпучил глаза, открыл рот, опрометью кинулся в джунглеобразные колючие заросли.
— Постойте, Валя, — крикнул ему вслед Рябов и выстрелил из браунинга в воздух, распугав стаю лысых стервятников.
Однако Валек и не думал останавливаться. Затравленным полевым зайцем-русаком он несся через колючки к соленым водам Атлантического океана.