Пусто!
Мы приметили батюшку в черной сутане, с золотым крестом на груди. Он уютно расположился на зеленой травке берега и наливал в пластмассовый стаканчик водку «Молодецкую».
— Отец, — обратился к нему Рябов, хитро сощурившись, — сказывают, тут где-то есть соломенный ковчег?
Батюшка, крякнув, дерябнул.
— Отцом Серафимом меня зовут… — наконец-таки отреагировал он, закусывая ливерной колбасой.
— Нам бы соломенный ковчег? — намекнул ему я, Петр Кусков.
— Идите в городскую библиотеку. Спросите библиотекаря Ящурова.
3.
Библиотекарь Федор Ящуров оказался низеньким лысым человечком, с острым, я бы даже сказал, ястребиным взором крошечных глаз.
— Знать не знаю! — сразу отбрил нас.
Сыщик развернул перед ним газету «Труд», от 17 сентября.
— Жидомасонский заговор, — криво усмехнулся Ящуров. — Черные все рынки захватили. Убивать надо. Мечом и железом выжечь заразу. За возрождение России! Рот фронт! Мо па саран!
— И такие, извините за выражение, ящуры выдают книги нашим детям?! — сглотнул сыщик.
Тут библиотекарь расплакался.
— Зарплату уже пять лет не уплачивают. Дома шаром покати! Дети одну лебеду кушают! Это Антошка, сучий масон, воду мутит.
— Что за Антошка? — резко спросил я.
— Да с пожарной каланчи… Лейтенант Антон Жаркий, — вытирая слезы с ястребиных глаз, ответил Ящуров.
4.
Пожарная каланча размещалась в бывшем городском храме и неоднократно горела. Закопченные стены, стая галок у разрушенной маковки, злой бурьян, кустящийся на крыше. Типичная, для кого-то, быть может, милая сердцу картинка.
Лейтенант Антон Жаркий оказался здоровенным рыжим детиной с ласковыми голубыми глазами.
— Про ковчег, хрена лысого, скажу, — с ходу огорошил Антоша.
Рябов достал и передернул именной браунинг.
Жаркий тоже достал револьвер, правда, гораздо более внушительных размеров. Маузер!
— Пойми, чудило… — отеческим баском обратился к нему Рябов. — Весь город ковчег не выдержит.
— Может, оно и к лучшему… — наконец с хрипотцой пробормотал брандмейстер. — Так сказать, уйдем с гордо поднятой головой.
— Свидетелем трагедии станут лишь гуси да утки, — взорвался сыщик.
— Я человек не тщеславный, — заметил Антошка.
5.
На берегу всё также сидел отец Серафим.
Подле него валялись уже две порожних пузыря «Молодецкой».
— Что, детки, — приветливо обратился к нам батюшка, — узнали чего-нибудь?
— Ничего, отец… — обронил Рябов.
— О, чада! — широко оскалился батюшка. — Не гоже у моей паствы остатнюю надежду забирать. Я сам ведаю, что до Эльдорадо нам не доплыть. Хотя все это началось с моей подачи. А вдруг чудо случится? Ась?
Батюшка рыгнул и перекрестился левой рукой.