Итак, я спустился вниз не безоружным.
Однако Ридженси наверняка заметил бы пистолет, выпирающий из-под моей рубашки или штанов, – его просто некуда было спрятать, – а такая перспектива меня не вдохновляла. Поэтому я изобрел компромисс, положив его на полочку над телефоном, поблизости от кухонного порога. Затем боевым шагом вошел внутрь.
– Эй, а мы и не слышали, как ты открыл дверь, – сказал отец.
Мы с Ридженси поздоровались, отведя глаза, и я плеснул себе выпить, чтобы осадить свою крупнокалиберную усталость. Первую порцию бурбона я опрокинул неразбавленной и налил вторую, даже не кинув льда в стакан.
– Куда гонишь, хозяин? – спросил Ридженси. Он был пьян, и когда я наконец поймал его взгляд, мне стало ясно, что он далеко не так спокоен, как я решил, увидев его позу через кухонное окно и услышав его голос в подвале, – нет, подобно многим большим, сильным людям, он умел таить в разных частях своего тела целые блоки тревоги. Он сидел на стуле неподвижно, как крупный зверь, но будь у него хвост, он колотил бы им по перекладине. Только глаза, остекленевшие от зловещих перипетий последней сотни часов и сверхъестественно яркие, выдавали то, что накопилось в его душе.
– Мадден, – сказал он, – твой отец – король.
– Хо-хо, – сказал отец, – мы тут неплохо поладили.
– Дуги, ты лучше всех, – сказал Ридженси. – Я расшибу башку любому, кто возразит. Что ты сказал, Тим?
– Ну, – произнес я, поднимая стакан, – выпьем.
– Выпьем, – сказал Ридженси и опорожнил свой.
Наступила пауза. Потом он сказал:
– Я говорил твоему отцу. Мне нужен долгий отдых.
– Мы пьем за твое увольнение?
– Я ухожу, – сказал он. – Этот город взбаламутил всю дрянь, какая во мне есть.
– Не надо им было тебя сюда присылать.
– Точно.
– Твое место во Флориде, – сказал я. – В Майами.
– Какая сволочь про меня настучала? – спросил Ридженси.
– Это каждая собака знает, – сказал я. – Всем известно, что ты спец по наркотикам.
Его веки тяжело упали. Я не хочу преувеличивать, но было похоже, что ему надо перевернуть матрац.
– Стало быть, всем, да? – спросил он.
– Эта работа накладывает на человека свою печать, – спокойно произнес отец. – Ее не скроешь.
– Я говорил этим мудакам, которые меня назначали: нет смысла прикидываться, что ты из центрального управления, да что толку. Португальцы тупые, упрямые люди во всем, кроме одного. Их на кривой не объедешь. И. о. шефа полиции! – Если бы здесь стояла плевательница, он бы в нее плюнул. – Да, я ухожу, – сказал он, – и не надо говорить «посошок», Мадден. – Он рыгнул и сказал отцу «прошу прощения» за невоспитанность, а потом помрачнел. – Мной командует бывший моряк, – сказал он. – Можете представить, чтобы моряк стоял над «зеленым беретом»? Это все равно что положить бифштекс на огонь и прихлопнуть его сковородкой.