Он склонился вбок и посмотрел вдоль прохода назад-вперед. Позади, а если считать по движению поезда, то наоборот, впереди красавчик заводила играл с мужичком один на один за боковым столиком. В другой стороне Михаил увидел сидящего вполоборота к проходу мордастого, который заговаривал с ним о помятой рубашке. Там же, где-то ближе к купе проводника, разворачивалась более шумная групповая картежная игра. Мордастый, словно того и ждал, повернулся на взгляд Михаила и улыбнулся шире прежнего, подмигнув обеими глазами, мол, умылся уже, рубашку одернул и заправил в штаны, все чин чинарем, как же, надо, подъезжаем! И Михаил ответил тем же, улыбнулся, да, дескать, умылся…
Мордастый как бы принимал его в свою компанию, в сговор. И жалостливое чувство Михаила смешалось с презрением даже к рыженькому: сидит, не чешется! А Михаилу что, больше всех надо? Мало ли их, рыжих!.. Да и как это он, не игравший вообще, пойдет, станет говорить? Получится — закладывает, доносит!
— В тамбуре у них обычно человек дежурит, — размеренно нашептывая, продолжал нагонять страх на окружающих пожилой человек. — Карты — такое дело…
— Да чего вы?! — резко повернулся рыженький от окна. — Никто меня силой играть не заставлял… Проиграл так проиграл, чего теперь!..
— Проиграл… У них система…
Михаил поднялся и стал собирать постельные принадлежности. А когда, бросив простыни и наволочку с полотенцем на смятую груду белья действительно в пустом купе проводника, возвращался обратно, увидел впереди невысокую фигурку рыжеватого. Пошел следом. Парни-шулера, раскормленные все под стать мордастому паха́ну, энергичные, на два раза прошерстив вагон, уже работали на дурачка. Открыто, с картами в руке шастали туда-сюда, шарили глазами, будто выискивали должника, приставали, хуже цыганок на базаре, чуть не к каждому. Без долгих подходов, без каких-нибудь там «рубашку помяли», протягивали колоду и предлагали сыграть. И находились, снова находились желающие! То ли под наглостью откровенной люди выпускают дух, теряются? Лучше, думают, часть денег отдать, пока все не отняли?.. То ли действительно надеются выиграть? Вот уже — как кролики в пасть удава, иначе не скажешь! Гипноз какой-то. Непостижимо! Но к Михаилу, однако, ни один не подошел, если не считать мордастого… Глянут — и мимо… Поднаторели!
Рыженький стоял в тамбуре, смотрел, как и в купе, задумчиво в окно. Не курил. Значит, не покурить вышел, а решил побыть один. Спрятаться от глаз людских.
— Подъезжаем, — сказал Михаил, тоже поглядев в окно. Неподалеку от железнодорожного полотна простиралась водная гладь с разбросанными на ней поплавками рыбацких лодок.