Но вот минуло чуть более полутора лет, и стало очевидным, в ком крылось подлинное личностное начало. В центре был Сергей.
Его обступили девочки-сокурсницы. Пытались внушить мысль, что повинную голову не секут, плетью обуха не перешибешь, стену лбом… Сергей в ответ лишь пожал плечами: «Тогда зачем вообще мы живем».
А вскоре на кухне велись совершенно безотносительные к происшедшему дебаты. Собрались-то как раз поговорить о деле — как завтра вести себя на собрании. Но конкретные четкие планы — занятие скучное. Да и понятно же, как вести дело: частично осудить, взять на поруки… В общем, слово за слово, разговору, главное, начаться, а дальше — лови его, ушел далеко-о в пространство.
Когда Костя Лапин вошел на кухню, Андрюша Фальин утверждал, что подлинная личность всегда поступает соразмерно своим убеждениям — на эшафот пойдет за убеждения. И тем не менее, ей, личности, ради достижения высшей цели приходится часто поступаться принципами, закрывать глаза на мелкую ложь… Нельзя тратить жизнь на борьбу с одним дрянным человеком, надо добиться такого положения дел, когда можно будет бороться с явлением «дрянной человек».
Одни поддержали, другие набросились — пока, мол, лавируешь, сам станешь дрянью. Тогда Андрюша, еще не так давно, как помнил Костя, называвший население быдлом, воззвал «м-м, чувачков, м-м, девочек — к народу, к корням…»
— Скажи еще Родина, патриотизм! — тотчас кинулся ниспровергать Сергей.
Костя Лапин с той поры, как посмотрел сценку, где Сережа и Фальин друг друга передразнивают, не мог отделаться от ощущения, что и здесь, на кухне, они продолжают свою забаву.
— Земля-м-матушка, выношенная веками нравственность — вот м-живительные соки… — говорил Фальин, задыхаясь от избытка чувств.
Костя подавленно недоумевал: почти те же самые слова, которые только что произнес Андрюша, он недавно записывал в свою тетрадь. Они казались ему если не открытием, то светом, незыблемым, вечным, указывающим путь… Но в устах Фальина слова эти прозвучали мало сказать пусто — отталкивающе!
У Сергея выходило куда увлекательнее. Мысль обнаруживала какой-то неожиданный зигзаг. Костя, правда, хорошо знал, откуда эта мысль. Сережа как-то вернулся после разговора с Мастером, которого уволили или сам уволился, пришел возбужденный, передал суть разговора. Но тогда он только передавал, а теперь высказывал как собственное убеждение: Сергей все пропускал через сердце и веру.
— Ха! — выскочил он дерзким пророком. — Мы считаем понятия «Родина», «патриотизм» проявлением самой высокой духовности! А между тем, это всего лишь стадное чувство! Пещерный человек чувствовал то же самое — необходимость держаться своего стада, своего племени, рода, чтоб его не скушали! А чтоб ему было совсем приятно и не страшно, он должен был чувствовать свое стадо, племя, род самым сильным, непобедимым, лучшим! Свою пещеру самой прочной и теплой! То есть должен был быть патриотом! Принимаю только личностную индивидуальность человека Вселенной!