Она могла только тихонечко всхлипывать – жалко, беспомощно, устало.
Когда убийца был от нее уже в нескольких шагах (по времени – пара минут до смерти, наверное), она стянула с головы свой серый беретик и провела им по грязному и мокрому лицу. Этакая прилежная паинька, которая даже смерть хочет встретить с чистой мордашкой.
Под серым беретом, оказывается, пряталась копна рыжих, нет, даже огненных волос. В предрассветном, мутном сумраке они сверкнули, как встающее из-за горизонта солнце.
Убийца остановился в полуметре от нее. Он переводил дыхание перед тем, как шагнуть в последний раз. Эти яркие волосы почемуто смутили его – до того он видел в девушке лишь невзрачную серую мышку, которую совсем не жалко прихлопнуть. Эти волосы оказались слишком яркими, слишком красивыми. «Так вот ты какая!» – озадаченно подумал он. А еще он не мог не восхититься ее стойким характером, ее силой, ее жаждой жизни.
Она плакала, он стоял над ней… Кончалась ночь.
Вдруг мужчина наклонился и поднял девушку своими железными руками – так берут на руки детей, чтобы успокоить. Положил ее голову к себе на плечо.
Он шел по лесной тропинке и напевал что-то смутное низким, грубым, непривычным к нежности голосом – «ааааа, ааааа…» – и баюкал ее, и баюкал. А она плакала, лежа щекой на его плече.
Он больше не мог причинить ей зла. После проведенной вместе ночи они уже не были чужими друг другу.
Был холодный зимний день в городе Флоренции, из тех дней, когда туман сползает с холмов к Арно, камень становится мокрым без дождя, японские туристы одеваются в полиэтиленовые плащи цвета Микки-Мауса и хочется повеситься. Спасаясь от этого желания, я зашел к приятелю, а приятель повел меня к другому приятелю, а тот повел к третьему, а потом в бар, и всюду мы выпивали.
Тот памятный день я помню фрагментами и урывками. Бар, например, принадлежал парню по имени Антонио и располагался в такой тихой улочке, что ни одна натоптанная туристами тропа по этой улочке не проходила. Поставленный на грань банкротства Антонио решил обратиться в местное общество геев и лесбиянок с вопросом:
– А вам есть, ребята, где собираться?
– Да вроде как не очень-то, – честно ответили геи и лесбиянки.
И с тех самых пор принялись собираться у Антонио, обеспечив ему спокойную старость. Кроме геев и лесбиянок, в бар ходили только друзья Антонио, то есть мы. В тот самый зимний вечер Антонио познакомил меня с девушкой по имени Мара. Была ли она красавицей? Скорее нет. Скорее дело в невероятной нежности, в особенном выражении ее лица и фигуры, которое у других девушек бывает, только когда они неожиданно вскрикнут от испуга или восторга.