Она смотрела на меня, а я понял, что все на свете проспал: и ее крепкие колени, и ее вздрагивающие губы, для которых могло найтись занятие получше, чем произносить слова на теплом пустом пляже. Перед моими глазами все так же маячил рыжий катер, на котором блестели медные буквы: «Теленок». Но и белый катер — тоже, причем вполне реальный… А возможно, я хотел разглядеть что-то очень важное сквозь опущенные сейчас пряди волос Веры, обнимавшей свои ноги, ссутулившейся и снова покачивавшейся как изображение на экране, который демонстрировал чересчур красивую лунную дорожку, перевернутую лодку на берегу, край обрыва и силуэт женщины-рыбачки, словно с терпеливой надеждой поглядывавшей в море, где не виднелось уже ничего: ни другого берега, ни чаек. А может быть, и она тоже заметила этот действительно пронесшийся белой точкой катер?..
— Очень смешная история, — решился я. — Понимаете, Вера, пока вы читали, я встретил человека, который приревновал меня к вам. И он даже просил меня передать вам какой-то магнитофон…
— Сейчас? — повернулась она ко мне. — Вот сейчас?
— Да, на берегу, возле столовой, — ответил я.
Когда я сказал все это, она разогнулась и, словно не веря, вглядывалась в меня, застывшая и с неожиданно вытянутой шеей.
— Он, конечно, был пьяный?
— Ну не так чтобы очень, — попытался я улыбнуться. — На ногах, во всяком случае, он стоял. — Зачем, зачем нам нужна была сегодня, в такой вечер, эта правда, которую я сейчас узнаю?
Вера кивнула мне, потом повела головой, словно хотела с себя что-то стряхнуть, сжалась еще больше и вздохнула. А ведь я как раз хотел избавиться от этой правды, когда решился сказать об этом.
— Значит, он все же приехал… Он, конечно, попытался вас оскорбить, задеть?
— Ну что вы, Вера?! Он даже приглашал меня на катер. Да и ничего в общем не было…
— Господи, как я всегда, каждый день боялась, — наклонилась она, спрятав лицо в ладони. — Я знала, — сказала она глухо и теперь даже как будто спокойно, почти отвлеченно.
А ведь я еще там, возле столовой, почувствовал, что это не просто выходка какого-то случайного пустившегося в загул интеллигента. Зачем мне понадобилось проверять это? Ее-то я мог пощадить.
— Виктор Сергеевич, — подняла она голову, словно что-то обдумав и взвесив, — пообещайте только одно, что бы вы ни решили, что бы вы ни подумали обо мне завтра, послезавтра, — она повернулась и положила руку на папку. — Пообещайте, что вы дадите прочесть мне это до конца, если, конечно, не уедете. Я вам потом расскажу, почему мне это необходимо. И может быть, расскажу, почему я всегда так завидовала вашей Каме. Пообещайте…