Камыши (Ставский) - страница 6

— Ты, может быть, уезжаешь совсем? Я хочу знать правду. Или у тебя кто-то есть в этом Ростове?

— …Рейс… рейс… рейс… РОСТОВ.

Я погасил сперва одну сигарету, потом другую:

— Надо расплатиться, уже объявили.

— Подожди, — неожиданно тихо сказала она. — А может быть, ты не поедешь? Подожди…

Я бросил на стол металлический рубль, швырнув его, как банкрот.

— Пора, Оля. — Мне было трудно смотреть в ее глаза, которые стали растерянными. — Ничего, две-три недели пробегут быстро.

Она вздохнула и пожала плечами:

— Возьми зажигалку. И дай мне расческу. Господи, до чего все осточертело… Не забудь свой мешок в гардеробе…

Теперь время, как никогда, стало похоже на катящийся шар, по которому нам и следовало двигаться, стараясь совладать с собственными ногами. Мы скользили по шару вниз, и вместе с нами какие-то перила, двери, кассы. А в противоположную сторону — гудящие электрички, пологий берег залива, тропинки, проложенные лосями, освещенные сосны и под ними ржавая крыша моего «шалаша». Это промчались в другую сторону три года нашей с Олей жизни.

Хлопнула последняя дверь, и мы уже шли к вывеске «На посадку». Наши плечи и руки еще касались. Оля вдруг остановилась передо мной, беспомощно посмотрела по сторонам, хотела что-то сказать, потом прижалась ко мне, и я ощутил все ее тело, сильное, вздрагивающее и послушное.

Так, обнявшись, мы и стояли, оглушаемые грохотом моторов, который, к счастью, бил и расплющивал нас, а не то нам было бы еще хуже. Самолеты уходили один за другим, взвывая, как перед концом света… Нам давно уже было пора попрощаться.

На вокзалах все пропитано запахами живого, земного. Там проще. Аэродромы — не то. Они только звук и небо. Но такой звук, что всякое слово становится обескровленным, мало что значащим. Рев металла обкрадывает расставание. Чувства — игрушки перед этим космическим могуществом.

— Я провожу тебя до трапа, — сказала Оля. — И постою у трапа, пока ты не войдешь в самолет.

— Тебя не пустят.

— Ты не хочешь?

Я понимал, что лучше, если мы попрощаемся здесь.

— Ты не слышишь меня или не хочешь отвечать? Почему ты идешь впереди?

Звуки действительно захватили меня, и я думал о том, что эта самая наша земля… да, к тому все идет… и с каждым годом быстрее наша земля… да, все идет к этому… земля делается удивительно одинаковой. Например, аэродромы. Вот то, что я вижу сейчас перед собой: бетонированные полосы, ползущие трапы, вежливые улыбки, вышколенные стюардессы… Земля, одетая в панцирь, похожая на черепаху. Теперь это можно только представить, что когда-то здесь росли одуванчики, лопухи, подорожники, трава теплая и густая, в которой жили пчелы и осы… Кто может, взглянув на это поле, сказать, какой перед ним город? Ленинград, Хельсинки, Прага? Но и того более, из любой названной точки я добрался бы до Ростова почти за то же самое время. Постепенно начинает терять силу даже расстояние. Что же остается? Время?