— А она, если нечистая сила, так и дела делает нечистые. Так-то ни с того ни с сего она тебе добра не подбросит; например, сапоги новые или консервы мясные. Или, как думаешь, подбросит?.. Бабушка-покойница ничего тебе про нечистую силу не рассказывала?.. Или ещё про что-нибудь… невероятное?.. Ну, чего молчишь? Стоишь, словно аршин проглотила. Говори чего-нибудь. Чёрт знает, что со мной сейчас происходит! Душа с места сдвинулась. У тебя не бывает такого?
— Бывает, конечно. И ещё как часто. Ночью проснусь и смотрю в потолок. Страшно мне в доме одной-то. Если б в городе, так и ничего бы, а в деревне — жутковато.
— Ну, это у тебя пройдёт. Не век ты будешь одна куковать. Заведётся дружок — и страхи улягутся. Женская тревога, ясное дело, от одиночества. Это даже и не тревога, а томление.
— Да ну вас! — махнула Маша рукой. — Вечно они у вас, эти намёки. А я вам правду говорю: странный вы ныне какой-то! Может, и впрямь водку какую грязную выпили? Я по радио слышала, будто за время рождественских и новогодних праздников в области нашей четыреста мужиков водкой отравилось. А сколько же их тогда по всей России полегло? Так это вроде как бы на войне люди гибнут.
Помолчали оба, а потом Мария, стоя у косяка двери, проговорила:
— Я теперь на тумбочке у кровати приёмник поставила, слушаю и утром, и вечером. Так вчера академик выступал, у него фамилия Добролюбов, но, скорее всего, Благонравов, так он напугал меня: сказал, что мы, русские люди, вымираем и нас с каждым годом меньше остаётся. Неужто правда это?
— К несчастью нашему, это так, но академик одного не учёл: судьбу народа не бесы колченогие решат, а процессом деторождения Бог правит. Смотрит он смотрит на нас, идиотов, да как сыпанёт нам деток миллион-другой, мы и снова на ноги встанем. Тут ещё посмотреть надо, что он за птица такая, этот академик? Может, он и нарочно нас, русаков, стращает.
Евгений сидел под иконой в белой рубашке с растрёпанными волосами. На Машу не смотрел, а про себя тихо заключил:
— Оно, конечно, случалось такое, что и целый народ погибал, но это в том разе, если он культуры высокой не набрал. А у нас-то… Весь мир нашей культурой пропитан; сойди мы со сцены — и все другие народы осиротеют, весь мир людской пошатнётся. Они ведь, народы, вроде как бы дети малые: не могут в одиночку против дьявола стоять. Он, дьявол, то СПИД на них нашлёт, то музыку попсовую. Вот сейчас бабку Пугачиху-Певзнер с Киркоровым на нас напустил. Прыгают они на экранах, и нас в омут заманивают. Ну, молодёжь толпами и бежит за ними. Она, молодёжь, глупая и всё яркое любит. И чтоб всё в жизни не как у людей было, а как-нибудь иначе. Если на экране кто орёт не по-человечьи, то и она повторять начинает. Её теперь пивом стали заманивать. А пиво — оно на желудок действует. Вроде кислоты серной: кишки разъедает.