Казачья кровь закипела ещё сильнее. Щербатый, не помня себя, вскочил из-за стола и с размаху кулаком саданул Нукзара. Тот рухнул на пол и с минуту лежал недвижимый, и глаза его были закрыты, а из разбитого рта текла струйка крови.
Поднялся грузин, залез в кресло. Повернулся к Щербатому: тот стоял поодаль от стола и дрожал от гнева. И смотрел на грузина так, что тот съежился и онемел от ужаса.
Да, страшен русский человек в гневе, особенно в минуту, когда кинут ему в глаза оскорбление; и не его лично оскорбят, унизят, облепят грязью, а его Родину, землю отцов, Россию оскорбят, Русь святую, юдоль и обитель русичей живых, и тех, кто лежит в могилах и уж не может постоять за себя. И тот сонм синеглазых славян, что ещё появится на этой земле. Откуда было знать залётному лиходею об этой извечной черте человека русского, о том, что и последний измерзавившийся негодяй, но если в нём течёт русская кровь, становится неустрашимым богатырём, если вдруг увидит он, что посягнули на святая-святых — землю Отчую.
Глухо проговорил Щербатый:
— Земли нашей вам не видать. Русская земля не подлежит продаже!..
Нукзар ничего не сказал в ответ, а только вытерся рукавом, поднялся и поплёлся к двери. И уж только взявшись за ручку, прошипел:
— Алькайда память хороший. Будет делать тебе газават.
В тот же день Нукзар показал Щербатому, какая у него память и как он может расправляться со своими врагами. Надо сказать, что он ещё утром мучительно думал о мести старику Гурьяну за нанесенный удар по всем его планам и замыслам. Старый казак встал на пути турецких эмиссаров; они были даже и не чеченцы, а лихие молодцы из Турции, хорошенько и сами не знавшие своей национальности, — и залетели на берег Дона по воле нового русского, вдруг завладевшего десятками миллионов долларов и получившего задание скупить и оформить на него лучшие земли района и, особенно, угодья бывшего колхоза «Красный партизан», где были хлебные поля, бахчи и сад, в котором обильно плодоносили десять тысяч яблонь, груш и сливовых деревьев, и прихватить земли соседнего района… Планы грандиозные. Им помогали люди из города. И два мальчика, сидевшие в Кремле, тоже «получили на лапу» за успех предприятия, и вдруг — обвал, катастрофа. Ста- рик приказал не пить, не продавать землю, а бабам рожать. Вот те раз!..
Первой мыслью Нукзара была — месть! Посоветовался с Авессаломом. Тот тоже: месть!.. И глубокомысленно присовокупил: «Эти казаки трусливы, не то, что прежние — ну те, которые по степи с шашками скакали. У этих и мозги, и кишки, и всё тело спиртом пропиталось. А если уж спирт, то человек ни о чём думать не может, а только о вине. У него всё горит внутрях. Ему водки давай. Старика уберём — и они снова пить начнут».