— Можно тебя поцеловать? — спросил он тихо.
На углу он купил ей цветы.
— Какие забавные цветы. Как они называются? — спросила она.
— Не знаю, — сказал он. — Нравятся? Чем они пахнут?
Она понюхала, погрузив в них лицо, зажмурилась. И, откинув назад голову, расхохоталась.
— Болотом...
Так они бродили по темнеющему городу, не чувствуя усталости. Карпов прочитал ей две строфы из Бодлера и сказал, что любит этого поэта.
— Да, приятные стихи, — согласилась она, — перевод хороший. Кто переводчик?
— Не помню. Разные переводили...
Быстро время летит. Вот уже одиннадцать, и он не хочет расставаться с ней. Но она говорит:
— Уже поздно. Мне пора.
— Подожди, — удерживает ее Карпов. — Ну ладно. Дай поцелую...
Она растерянно улыбнулась, уронила сумку. Нагнулась, подняла ее быстро, неловко. Он взял ее за плечи, приблизил лицо. Она сама его поцеловала — приподнялась на носках и прижалась губами к его губам. И тут же отвернулась, сказала:
— Знаешь, я наврала тебе насчет отца. Он у меня вовсе не в министерстве работает. Он шахтер.
— Знаю, — сказал Карпов ,и обнял ее.
Лида неловко уткнулась лицом в его плечо. Карпов осторожно поцеловал ее волосы. Подумал: «Она ничего девчонка, красивая... Да, для начала неплохо. Секретарша — полезная вещь...»
В пятницу в управлении разбиралось дело о метконструкциях. Соболев собрал весь их отдел в своем кабинете и произнес длинную вступительно-ознакомительную речь. Когда он уже кончал свою ораторию, появилась комиссия. Шестеро довольно стереотипных мужчин в черных костюмах цепочкой прошли в его кабинет и деловито опустились на стулья вокруг начальственного стола, и тогда Соболев представил их как комиссию от министерства. Карпов покрылся испариной. «Теперь мне хана, — мелькнуло в голове, — Соболев не простит мне конструкции... Выговор влепят в лучшем случае...»
Рубаха его взмокла и неприятно прилипла к телу под мышками и на спине. Аббасов — он сидел напротив Карпова — ободрил его взглядом.
Ну и долго же это тянулось, вечность...
Слава богу, проехало. Карпов еще раз отчитался за командировку и, не щадя красок, расписал ржавеющие под дождем метконструкции, попустительство ольховского начальства и свою «изнурительную» борьбу с ним. Потом слушал, как Соболев и все члены комиссии поочередно честят Ольховск. После них выступали сотрудники отдела, и тоже бранили Ольховск, бранили по-научному, щеголяя друг перед другом эрудицией и интеллектом. А в заключение Соболев, ко всеобщему удовольствию, рассказал пару соленых анекдотов.
После собрания Карпов сразу пошел к себе в отдел. Он решил основательно разобрать свой стол, и все лишние бумажки подшить в дело. Почти следом за ним в комнату вошла Лида.