Может, доброта вот эта, да и сама судьба? — такая трудная жизнь за плечами, самоотречение ради семьи? Свет на их лицах?.. Елизавета Петровна была раньше, об этом Света знала уже, преподавательницей музыки, оставила работу еще до пенсии — ради всех домашних дел, мужа, скончавшегося лет десять назад, и любимого сына, тогда еще только поступавшего в институт.
Елизавета Петровна потчевала гостью, вела беседу веселым, слегка мажорным голосом с устоявшимися интонациями влиятельного педагога и светской дамы-хозяйки... но Свете в них как-то не верилось, в эти интонации; наигрыш какой-то в них чудился, что ли... Глядя на белое в морщинках лицо матери Виктора, она жалела ее невольно и думала о своей матери. На Виктора ей смотреть не хотелось.
Вскоре она засобиралась домой.
— Скромность вещь похвальная, — пробурчал Виктор недовольно. — Узбекские девушки, увы, уж так созданы.
Света поморщилась:
— А тебе бы хотелось... этакую?..
— Мне бы хотелось вообще тебя сейчас не отпускать А, например, попить вместе кофейку, посидеть рядышком...
— У телевизора, — подхватила Света. — А потом — бай-бай... Так?.. А мне бы сейчас хотелось книжку интересную почитать: Моэма, Оутс. Пусть даже и не рядышком. А хоть бы и одной, в общежитии. — Света дерзко тряхнула кудрями.
— Гм!.. — буркнул Виктор. — Я тоже за культурный досуг. Мне, правда, читать-то не приходится... в последнее время. Ну, провожу вашу светлость. Вот шубка, — он подал Свете ее синтетическую, узкую в талии шубку... — Шапочку не забудьте... Поехали, сани поданы!
Света попрощалась с Елизаветой Петровной, вышли.
На лестнице им навстречу поднимался крепкий, военного кроя, мужчина в короткой поролоновой куртке, круглолицый, пожилой. Обе руки были заняты дачными пожитками: в одной — мешок с округло выпирающими, как боеприпасы, овощами; в другой — брезентовая сумка с садовыми орудиями. То, что мужчина — военный, отставник, определялось сразу, несмотря на штатскую одежду: по бодрому взбеганью без одышки и полной безликости заурядного смекалистого лица.
— Привет научной интеллигенции! — тенорком гаркнул сосед, приостанавливаясь, чтобы разминуться со встречной парой на лестнице, — Как настроение?
— Порядок, Мит Митыч, — в тон ответил Виктор, — С дачи?
— Так точно. Желаю здравствовать!
Сосед с любопытством кольнул бывалым взглядом белесых глазенок Светино лицо и протопал по площадке к своей квартире. Света с Виктором вышли на улицу. У подъезда стояла машина. Женщина, такая же плотная и кургузенькая, как и сосед, в такой же синей, словно вздутой, курточке как раз запирала дверцу своего автомобиля.